В работе рассматривается учреждение в 1881 году  Дня благодарения Сибири и некоторые моменты его празднования в сибирских губерниях. Отмечена спорность его тогдашней и нынешней датировки и различия трактовок.  В ходе проведения первых праздничных мероприятий в С-Петербурге и Москве было поднято много вопросов, касающихся проблем политики Российской империи в Сибири, её колонизации, необходимости администрати! вных реформ, развития транспортной сети, системы образования, жизни её народов, как русских, так и инородцев. Основным источником исследования стала брошюра «300-летие Сибири», изданная в 1882 году и собравшая основные сведения об отношении к сибирским вопросам у столичных жителей, имеющих сибирские корни, и фрагменты газетных публикаций того времени, отражающих суть самых острых моментов. Работа будет полезна для общего осмысления внутренней политики России второй половины XIX века.

Ключевые слова: Россия, Сибирь, День Сибири, колониализм, сепаратизм

История празднования Дня благодарения Сибири начинается с 1881 года. В те времена годом присоединения Сибири к России считался 1581-й. Датировка праздника привязана к 26 октября, когда казаки Ермака заняли столицу Сибирского ханства – город Кашлык (Искер, Сибер). По григорианскому календарю сегодня это 5 ноября, хотя мы отмечаем на три дня позднее, 8-го (два дня «набежало» до XIX века, и на один ошиблись уже при переводе в конце XX-го). С годом тоже вышла заминка. Событие это произошло не в 1581 году, а в 1582-м. Таким образом, отпраздновали на год раньше.

Поход Ермака в Сибирь (sp72ru)

Документов по вояжу Ермака в Сибирь не осталось, да и не вёл их никто. Средневековые летописцы ориентировались на устные рассказы участников похода. В одном из самых первых источников по сношениям с Сибирским ханством, в «Сибирской летописи» Саввы Есипова, дьяка при нескольких тобольских архиепископах, подчеркивается устное происхождение информации: «Разспросши Ермаковых козаков, како они придоша в Сибирь, и где с погаными были бои, и кого где убили погании на брани; козаки же принесоша писание сие». <…> Ино же от достоверных мужей изпытах, иже очима своими видиша н быша в та лета».[1] Кстати, и год входа Ермака «во град Сибирь» Есипов указывает как 7089, т.е. 1580 от P. X. Опять разночтения.

Даже если взять за точку отсчёта дату похода Ермака – 1 сентября, то пройти путь от Камы до Иртыша волоком через перевалы Урала, да ещё с боями, дружине за 55 дней вряд ли было возможно. Но «…если празднование поставлено в зависимость от точного определения дня… — писала столичная газета «Новости», — то пусть лучше эта точность навсегда ускользнет от нашего внимания».[2]

Отдельно отмечать этот день предложили наши славные сибиряки – Григорий Николаевич Потанин и Николай Михайлович Ядринцев. Эти два ярких представителя движения областничества поначалу считали Сибирь колонией России, а сибиряков чуть ли ни отдельной нацией! Кроме того, они требовали предоставления Сибири автономии, за что при Александре II подверглись гонениям и аресту. Кстати, именами Потанина и Ядринцева ещё до революции были названы две центральные улицы Ново-Николаевска.  И не смотря на смену времён и политических строев, они охранили свои названия до сегодняшнего дня.

И в 1881 году, спустя семь лет после помилования, областники при поддержке некоторых сибирских дум «с выражением верноподданических чувств» предложили его императорскому величеству Александру III (Миротворцу), недавно зашедшему на престол, выделить для Сибири особый день.

Ещё за несколько лет до этого сибирская общественность стала «готовить почву»: в нескольких журналах были опубликованы статьи, посвященные истории Сибири – «наших Соединенных Штатов», дате её покорения, которую было «решительно трудно» определить, настоящему и будущему края. В Москве был издан каталог актов и бумаг по Сибирским делам, хранящимся в архиве Министерства иностранных дел.

Чуть позднее, в 1882-м, «к юбилею трехсотлетия» вышел обширный программный труд Ядринцева «Сибирь как колония»: «край оканчивает 300-летие и вступает в новый фазис исторической жизни. Наступает время сознательно отнестись к его жизни, определить момент, переживаемый им, создать ему роль в будущем и рассмотреть те условия, которые могут благоприятствовать его развитию».[3]

Потанин Г. Н. и Ядринцев Н. М. (tomskmuseum.ru и wikimedia.org)

В 1884-м Потанин писал: «По поводу трехсотлетнего юбилея Сибири с высоты трона раздалось Державное слово, дающее право надеяться, что в недалеком, вероятно, будущем, те реформы, которыми пользуется Европейская Россия, будут распространены и на Сибирь. О безотлагательной важности и необходимости этого заявлено, наконец, сибирскою администрацией, и к этому заявлению высшая правительственная власть отнеслась с особенным вниманием и заботливостью.

Действительно, приведение Сибири в одно целое с Европейскою Россией установлением единства в системе управления обеими этими русскими территориями – это первое, что необходимо для того, чтобы сделать Сибирь не только окончательно русскою страною, но и органическою частью государственного нашего организма – в сознании как европейско-русского, так и сибирского населения. Затем необходимо окончательно закрепить связь Сибири с Европейскою Россией железнодорожным путем, пролегающим через всю Сибирскую территорию. <…> Только при этом условии и может явиться для Сибири возможность оправдать свою старинную репутацию “золотого дна"».[1]

Необходимо отметить, что мысль о праздновании Дня Сибири была принята не всеми. Так, правительство не разрешило празднование его 26 октября, видя в нём всего лишь эпизод, день «сибирского взятия», и предложило другую дату — 6 декабря 1582 года, формальный день присоединения Сибири к Русскому царству, когда сподвижник Ермака Иван Кольцо бил царю Иоанну Грозному челом и «новым Царством Сибирским», за что ватаге Ермака были прощены их старые грехи, названы они были «Царской служилой ратью» и получили царские милости. Этот символический акт принятия Сибири под российское крыло позволял акцентировать смысл на утверждение заслуг России перед Сибирью и купировать развивавшиеся сепаратистские настроения.

Но сведений о точной дате царской аудиенции для посла Ермака историкам найти не удалось, и «пока шли пререкания и недоумения о дне юбилея, общество сибирских уроженцев в Петербурге и в Москве решилось ознаменовать исполнение 300-лътия края частным собранием и обедом 26-го октября».

За праздничными столами общественные деятели высказывались о значении Сибири, необходимости проведения там земских и судебных реформ, члены сибирских землячеств, называемые в прессе «детьми злосчастной страны», вспоминали свои «корни», касались колонизационных вопросов и «благодарили Сибирь за её изобилия и удобства».

Вот как описывает Главный Сибирский обед в большом зале ресторана «Медведь» известной петербургской гостиницы «Демут» специально выпущенная 43-страничная брошюра: «…собралось более двухсот человек. <…> Генералы, профессора, доктора, студенты, уроженцы Сибири, учащиеся девицы, курсистки и дамы, которым Сибирь была близка по воспоминаниям. <…> На сцене, убранной растениями, левая сторона которых состояла из елей и сосен, покрытых снегом, спускался большой электрический фонарь в виде солнца, освещая золотой венок на спущенной занавеси с надписью: “26-го октября 1581—1881 года”. Под звуки марша к половине шестого присутствовавшие заняли места. <…> Перед присутствующими появилось меню с рисунком Зичи, северной природы и надписью «Сибирский обед 26 октября 1881 года». Из отличительных блюд были в меню сибирские пельмени (по обыкновению в супе), рябчики с салатом из северных ягод и мороженное из облепихи».

Ресторан «Медведь» гостиницы «Демут» (wikimedia.org)

Действительный статский советник, писатель Б. А. Милютин с энергией и глубоким чувством произнес пространную речь, сказав, что не важна ошибка в дате «на год, на два и на три, — важен лишь факт, а факт тот, что на призыв отпраздновать известное, исполненное глубокого смысла, историческое событие, откликнулись все, коим дорога Сибирь по той или другой причине».[1]

Н. М. Ядринцев традиционно сказал о «вступлении Сибири в новую жизнь» и о надежде «пути радости и стезе мира» и не снискал оваций присутствующих. Позднее он назовёт этот праздник «трехсотлетней тризной».

Среди других речей, высказанных за столом, мнения были разными и зачастую опасными. Так, К. П. Мейбаум, председатель совета попечительства Церкви Покрова Пресвятой Богородицы отметил целью собрания не празднование, а «желание сибиряков по возможности ознакомиться друг с другом. <…> Единение великое дело, оно дает силу».[2]

Несколько ораторов высказались и по вопросам национальной политики империи. Так чингизид, ротмистр лейб-гвардии атаманского полка Султан Гази-Булат Бали-Хан сказал о великом значении объединения киргизов и других «инородных элементов Сибири с элементом русским»: «Киргизский народ, отчасти, уже обменялся языком русским, много западных сибиряков говорят по-киргизски и наоборот. Хотя киргизы называют коренных сибиряков «урус казак», а себя – просто «казак», но желательно было бы, чтобы эти особенности названий постепенно сглаживались, точно так же, как прежняя борьба между этими казачествами перешла ныне с поля брани в возвышенное соревнование — в области культуры и цивилизации».[3]

Молодой доктор Прохоров остро поставил вопрос образования: «Какое здание прежде всего кидается в глаза при въезде в любой город? — Острог! При въезде в село? — Этап! Редко вы увидите школу, да и те больше для проформы», – и тоже развернул его в национальную плоскость – «Мы, русские, на Восток являемся в очень странной роли: мы являемся распространителями христианской цивилизации между инородцами, и что же видим? Корейцы все грамотны, обучаясь в своих школах, которых по нескольку в каждой деревне. Между манзами нет безграмотных, а русское население в Восточной Сибири поголовно безграмотно. Я добавлю к этому, что на корейско-китайской границе казаками и крестьянами высказывается, что у манзы и корейца не душа, а пар, и что убить его не грех!»[4]

Горячо обсуждался вопрос о Сибири как месте ссылки. Товарищ обер-прокурора И. Я. Фойницкий заявил о Сибири как о «стране наказания» и об отрицательном влиянии практик ссылки в нравственном отношении. Присяжный поверенный Н. И. Грацианский пошёл ещё дальше, заметив, что «для Сибири еще ничего не сделано» и для приезжего бросается в глаза, что это как бы земля неприятельская, а «должна бы пользоваться симпатиями России и одинаковыми с нею учреждениями».[5]

В Москве сибирский обед был скромнее, «семейнее». И по участию, и по речам. Он прошёл в русской палате гостиницы «Славянский Базар» на Никольской улице и собрал около 90 человек. Интересны, в частности, слова председателя Московского совета присяжных поверенных Н. В. Баснина, который отметил факт народной самодеятельности «шайки» Ермака. «Само по себе завоевание Сибири было явление незаконное, но оно узаконилось вследствие дарования Ермаку царской милости и назначения ему пожалования и даже чего-то в роде наместничества. Государственность и общественность суть два существенные элемента жизни всякого народа».[6]