В Год защитника Отечества и 80-летия Победы в Великой Отечественной войне тема патриотического воспитания приобретает особое значение. Сегодня, когда история всё чаще становится предметом споров и переосмыслений, важно помнить о тех, кто отдал жизнь за свободу и независимость нашей Родины. Одним из действенных способов сохранить память о героях прошлого является деятельность Общероссийского общественного движения по увековечению памяти погибших при защите Отечества «Поисковое движение России», объединяющего неравнодушных людей по всей стране.

О роли поисковой работы в патриотическом воспитании молодёжи, о трудностях, с которыми сталкиваются поисковики, и о том, почему важно сохранять историческую память не только в памятниках, но и в сердцах новых поколений, говорим с Натальей Изотовной Некрасовой, руководителем Центра воспитания и дополнительного образования Кадетской школы-интерната «Сибирский Кадетский Корпус», председателем регионального отделения ООД «Поисковое движение России» по Новосибирской области, кавалером Ордена Дружбы.

– Что вы вкладываете в понятие «Патриотическое воспитание»?

– Быть патриотом – это любить своё Отечество и помогать ему как в хорошие времена, так и во времена тяжёлые. Этот постулат верен на любом историческом отрезке.

– Более 35 лет вы руководите поисковой экспедицией «Поиск-МГИВ». Расскажите, как все начиналось.

– По специальности я историк и методист воспитательной работы, был такой уникальный выпуск в педагогическом вузе в восьмидесятые годы, когда мы учились. И это очень помогает совмещать в работе исторические знания, археологическую практику и умение организовывать ребят на какую-то деятельность. А к поисковой работе мы пришли очень просто. В девяностые годы начал рушиться Советский Союз, а вместе с ним и детские общественные организации – Октябрята, Пионерия, Комсомол – которые, может быть, несмотря на излишнюю политизированность в каких-то вопросах, на самом деле давали возможность ребёнку научиться проявлять себя, показать лидерские качества, научиться делать вовремя юношеские ошибки, приобретая жизненный опыт. Ребята взрослели, переходя с одного уровня на другой. Они учились организовывать свою жизнь, не забывая про других.

Тектонические изменения в государстве не могли не отразиться и на образовании. А мы с подростковым военно-патриотическим объединением «Мужество, Героизм и Воля!», которое ведет свою историю с 1958 года и в котором я работала методистом, хотели выстроить стратегию, которая помогала бы школьникам взрослеть, становиться настоящими мужчинами, настоящими людьми, которые любят и помогают своему Отечеству. Чтобы перенять передовой педагогический опыт по данному вопросу, я поехала в Москву и Санкт-Петербург. Хотелось посмотреть, что там есть нового, хорошего, что может пригодиться организации, которой на начало девяностых годов исполнилось сорок лет, и которая, в общем-то, сама себя взрастила и организовала. Из рядов мгивовцев выходили умные, серьёзные, глубокие, взрослые, хорошие люди. В Москве в центре педагогических инноваций взаимопонимания найти не удалось, и я поехала в Санкт-Петербург, в комитет комсомола областной администрации Ленинградской области, где секретарь отправил меня в кабинет к руководителю военно-патриотической работой. Я открыла дверь и споткнулась на пороге, потому что увидела экран со следующей картиной: лес, мальчишка, в руках у мальчишки каска, а в каске – череп. Вот, собственно, отсюда и пошло знакомство с руководителями и подростками поискового отряда «Молодёжный Исторический Фонд». После этого началась наша поисковая деятельность. В 1992 году мы создали Сибирский Кадетский Корпус, на базе которого формируются поисковые экспедиции «Поиск-МГИВ».

– Расскажите про подготовку к экспедиции. Как она проходит?

– Мы сразу решили, что участие в экспедиции должно быть добровольным. Это ни в коем случае не должно быть частью обязательной программы обучения кадет. Я знаю, что в некоторых кадетских корпусах России поисковая работа – это часть учебной программы. Молодой человек должен прийти к нам по внутреннему убеждению, по внутреннему решению. Он должен отвечать за своё решение, исполняя свой долг перед павшими защитниками Отечества. После того, как ребята к нам приходят, начинается долгая работа по подготовке к экспедиции: они проходят школу поисковика, где получают знания по обширным темам подготовки к экспедиции: работа с архивами, археология, туризм, выживание в природных условиях, психология поиска и многое другое. Параллельно с этим ребята принимают участие в мероприятиях, которые связаны с увековечиванием памяти. Это может быть участие в организации, то есть молодой человек, девушка должны быть включены в активную работу по организации и проведению мероприятий, например, посвящённых Дню неизвестного солдата, который отмечается 3 декабря. Для нас этот день особенный, потому что мы имеем отношение к появлению этой памятной даты. В сентябре 2014 года во Всероссийском детском центре «Океан» проходил слёт школьных поисковых отрядов. И в гости к нашим ребятам приехал тогда руководитель аппарата президента Сергей Иванов. На встрече с ним кадеты Красноярского края и Сибирского Кадетского Корпуса предложили сделать 3 декабря памятной датой. 4 ноября того же года президент подписал Указ.

Также ребята могут принимать участие в сменах школы «Лидер» или Межрегиональном лыжном походе «Ледовый марафон», посвящённом воинам-сибирякам 28, 29, 30-й отдельных лыжных бригад, которые ушли из Сибири под Брянск, и бойцам Красной армии, без вести пропавшим в годы Великой Отечественной войны. В этом году в походе приняли участие около 180 человек. Причём, все реально идут километры до места ночёвки. Вечером мы проводим всевозможные мероприятия, связанные с поисковой работой, а начинаем и заканчиваем поход у Мемориалов павшим защитникам Отечества в годы Великой Отечественной войны. Это не соревнования. Весь поход построен на следующем принципе (с нами идет очень много наших взрослых поисковиков): «Я иду рядом с тобой, если тебе тяжело, давай я понесу твой рюкзак. У меня кончилась вода, можно я сделаю глоток из твоей фляги». Наверное, также в своё время бойцы, выходя на задание, поддерживали друг друга в холодном 43-м году. Самое главное, что каждый из ребят преодолевает себя и испытывает себя на прочность. Для нас каждый ребёнок, пошедший в этот поход, – герой, потому что он встал с дивана, отложил телефон и просто пошёл по льду Обского моря доказывать самому себе, что он может это сделать. И если он не прошёл всю дистанцию, а прошёл часть дистанции, он всё равно большой молодец. На следующий год пройдет больше. Эту идею подхватили в Сибирском федеральном округе и в других регионах. Кто-то приезжает к нам из соседних регионов и вместе с нами идет от 10 до 60 километров несколько дней.

И вот эта параллельная работа по привлечению ребят к мероприятиям, и школа поисковика позволяют и ребятам увидеть нас, какие мы, что мы можем, как мы себя ведём, годимся ли мы для них, нужны ли мы им, и нам посмотреть на ребёнка, кто он, какой он, с кем мы пойдём в экспедицию. Обучение заканчивается зачётом. Нам очень важен не столько полный пересказ, допустим, какие-то ответы на вопросы, сколько понимание ребенком вопроса и понимание того, что он будет делать.

– Может ли ребенок пройти обучение и не поехать в экспедицию?

– За время обучения ребёнок может решить, что ему это не надо. Мы работаем с родителями и начинаем заниматься с ребёнком только после того, как к нам на практически двухчасовое собрание придут его законные представители. Потому что подросток может хотеть заниматься разным. Родителям и ребятам мы рассказываем, куда он едет, как он едет, что он будет делать, в какую ситуацию попадает. Поэтому собрание мы начинаем со слов, что отказаться не стыдно: «Вы сейчас услышите не призыв побежали в экспедицию, там много вкусного, а я вам сейчас, наоборот, буду рассказывать, почему туда ехать не надо». Потому что родители, кадеты и сударыни должны реально представлять, куда они поедут и что там может быть. Это некий шлагбаум, когда родители, ребята принимают решение, а потом в ходе обучения, в ходе наших совместных дел мы смотрим друг на друга. Ведь не только ребёнок нам может не подойти, мы можем ему не подойти. Мы же прекрасно понимаем, что ребёнок выбирает педагога не только по желанию заниматься тем или иным видом деятельности, но он обязательно смотрит, как он себя чувствует в этом коллективе и как себя ведут взрослые. Абсолютно нормальная ситуация, когда идёт несостыковка, и она выявляется на раннем этапе. У ребят, как у любого человека, могут возникнуть абсолютно разные ситуации с учёбой, со здоровьем, с какими-то ещё вещами. Ребёнок может не пройти по здоровью. Его может не пропустить какой-то врач, например, из-за сильнейшей аллергии на цветение берёзы. Надо пройти достаточно много этапов, которые сегодня обязательные для организации детских походов. Ребенку может быть просто рано. Важно понимать цель, с которой он едет в экспедицию. Например, он говорит: «Я еду хоронить солдат». А когда мы эту цель чуть-чуть отодвигаем, то оказывается, что Вася поехал, потому что поехал Петя. Коля поехал, потому что поехала Лида, а Коле Лида нравится, и вообще юношеская любовь – это очень хорошее чувство. То есть внутри существует масса нормальных, человеческих причин, по которым ребята едут в экспедицию в первый раз. Вот те, кто поехал во второй, третий раз – это уже понимающие, осознанно идущие ребята, в первую очередь, за выполнением долга, а потом уже за своим становлением.

– Как организована экспедиция?

– До пандемии в состав экспедиционной группы входило 100-120 человек, сейчас где-то 80. В связи со специальной военной операцией у нас уменьшилось количество взрослых, потому что ребята выполняют свой долг. Есть много других причин, из которые складывается общая ситуация. И из них финансы не самая важная. Финансы всегда можно преодолеть, мы очень благодарны всем нашим партнёрам и друзьям, которые нам помогают. И что особенно ценно, не мы, а они нас находят для поддержки поискового движения. 80 человек – это тоже достаточно. У нас, как правило, 40-45 детей и 35-40 взрослых. Кто такие наши взрослые? Это наши выпускники, которые подгоняют свои отпуска под экспедиции. Для них это кусочек жизни. У экспедиции есть определённые традиции, рамки, свой режим и ритм. И взрослые люди прекрасно понимают, во что они вписываются. И мы здесь не видим больших проблем с вхождением в коллектив. Участники каждой экспедиции – это новый организм, потому что он формируется вплоть до последнего часа экспедиции, когда, например, в отпуск с СВО приехал наш поисковик и полетел с нами в экспедицию. Всякие неожиданности бывают, но, как правило, неожиданности приятные. А что касается нашего режима и длительности одной экспедиции, то мы не можем позволить себе долго находиться в экспедиции, мы живем далеко от Санкт-Петербурга, два с половиной дня мы тратим на дорогу в одну сторону. Соответственно, дорога у нас выбивает чистых 5 суток, это без времени отхода поезда, когда ты теряешь ещё сутки в общей сложности на то, чтобы команда добралась до вокзала и так далее. То есть 6 суток дороги это нормально для нас. Мы к этому привыкли. В пандемию без детей мы могли летать самолетом. Сейчас нам это не по карману. Огромное спасибо Западно-Сибирской железной дороге, которая помогает нам комфортно довозить ребят до Волховстроя, где мы пересаживаемся на автобусы и уходим из-под Ладожского озера на Юг, на границу с Новгородом в город Кириши. Я ленивый начальник экспедиции, поэтому мы всю жизнь практически, за исключением трех экспедиций, живем в городе в гостинице. Гостиница достаточно комфортная, теплая, с горячей водой. Двухместные или трёхместные номера. Что ещё нужно нашим ребятам после мокрого холодного леса? Эта весна была достаточно жёсткой по погоде в Ленинградской области. Дожди нас миновали, мы не попали под проливной дождь. Чуть-чуть подмачивало, в основном подмораживало. Мы с этим справились. И, конечно, мы понимаем, что наши коллеги-поисковики, которые живут в лесу, в палатках, им, в отличие от нас, труднее. Так случилось, что город Кириши расположен на перекрёстке дорог. И мы за час можем добраться до любой точки либо на электричке, либо на автобусе. И когда ты можешь потратить час на то, чтобы из тепла приехать в лес или из леса вернуться в тепло, вместо того, чтобы из мокрого, холодного леса приходишь в мокрою, холодную палатку, то, конечно, мы лучше потратим два часа на дорогу. А точки выброса зависят от того, где наша замечательная команда разведки нашла бойцов. Это может быть и пять метров от железной дороги, и восемь километров в одну сторону. Вот, где они нашли солдатиков, туда мы с точки выброса электрички или автобуса и бежим за нашим проводником. Мы всегда улыбаемся, когда нам кто-нибудь из туристов, наших хороших, добрых друзей, начинает рассказывать, какие они молодцы. Они за день прошли восемь километров, развели костер, отдохнули, легли спать, устали сильно-сильно. А мы проскакиваем эти восемь километров, работаем на раскопе. Потом наши мужчины и мальчики берут на плечи мешки с останками солдат, девчонки забирают оборудование, бежим обратно восемь километров. И после этого приезжаем домой, на базу. Каждому свое. И, в общем-то, эти ребята, действительно, тоже молодцы, потому что они оторвали себя от гаджетов и пошли в лес, и много сделали для того, чтобы социализироваться в этом лесу.

– Расскажите про то, как идет разведка местности.

– У нас есть поисковики, очень болеющие душой за солдат, до сегодняшнего дня лежащих в лесах, полях, болотах, непохороненных. Выросшие уже ребята и подрастающие. Никто из наших воспитанников не бегает по лесу с металлоискателем. Ходят наши взрослые, у кого появился навык нахождения бойцов, кто знает лес, карту, архивную карту. У нас есть целая зима, в ходе которой можно всё это посмотреть. Ребята ходят по тем местам, которые они увидели в архивных документах, плюс наложили на это своё знание сегодняшнего леса и находят там останки бойцов, которые до сегодняшнего дня там ещё лежат. Потом приводят туда нашу команду, которая начинает заниматься подъёмом останков.

– Как распределяются роли в отряде? Кто и за что отвечает?

– У нас нет проблем с распределением ролей. У нас уникальные взрослые. Я абсолютно уверена в каждом взрослом, который идёт в экспедицию, потому что этот взрослый, помимо своего личного отношения к солдатику, он идёт в команде, для которой имеют значение ребята, которые с нами идут. И в любой ситуации они будут делать всё, чтобы нашим ребятам было комфортно во время рабочего нахождения в лесу. Подростки вместе со взрослыми и дрова таскают, и лапник, и костры разжигают, и обед готовят. Всё делается вместе. И раскоп вместе. На труднейших участках стоят, опять же, наши взрослые руководители, командиры и просто наши добровольцы. У нас нет такого, что руководитель, педагог конкретной группы ребят встал над ними, указывает пальцем и говорит, что делать. Нет, он сидит вместе с ними на переборе, в раскопе. Он сидит или стоит вместе с ними в воронке, землю из которой надо поднять или воду отчерпать. Конечно, у нас есть руководитель раскопа, медицинский работник, сапёр, который отвечает за безопасность. У нас есть дежурные, которые готовят еду, это и взрослые, и ребята. Это всё как-то уже спокойно, традиционно распределяется. Мы даже на этом не зацикливаемся. Само собой всё получается.

– Как у ребят происходит столкновение с реальностью в экспедиции?

– Столкновение происходит спокойное. Дети говорят: «Что вы нам рассказывали, зачем вы нас пугали. Здесь всё нормально». Но мы же тоже умные. Мы им немножечко черной красочки подливаем на подготовительном этапе. А когда они приезжают на место, у них красивый лес со страшными ёлками, как из сказки про Бабу-Ягу (я не могу по-другому воспринимать заболоченный питерский лес, в котором мы работаем). Дело в том, что сегодняшнее поколение очень далеко от войны. Это наше поколение, ребята, которым сейчас под 40, они ещё застали живых ветеранов, живую информационную энергию Великой Отечественной войны. А сегодняшнее молодое поколение воспринимает специальную военную операцию в некотором смысле как игру в телефоне, но с реальными потерями. Великая Отечественная война для них, как для нас война 1812 года. Поэтому то, что нам мешает в процессе общего образования: компьютерные игры, какие-то фильмы-ужастики, как раз работает на нас в поисковой деятельности. Потому что ребята достаточно адаптивно готовы к тому, с чем они встретятся. Наши ребята очень много умеют и знают. Они раньше становятся взрослыми, мудрыми. Да, у них остаются какие-то детские проказы. Они же нормальные подростки. Они уже в 13-14 лет понимают все то, что я понимала ближе к выпуску из школы. Благодаря информационному полю, которое им сегодня доступно, они быстрее взрослеют. И нет никаких проблем говорить с ребятами на абсолютно разные темы. Если ты с ними говоришь честно, если ты им объясняешь какую-то ситуацию тоже честно, то они её понимают такой, какой она была.

– Расскажите про результаты последней экспедиции.

– В последней экспедиции при нашем участии были подняты 87 бойцов, 7 медальонов, два из которых мы прочитали. В этом году за три дня до финала экспедиции мама одного из наших поисковиков нашла родственников солдата, останки которого мы подняли в 1996 году. Внук героя приехал на братское воинское захоронение на станцию Погостье из Санкт-Петербурга. Я очень люблю своих детей, потому что они удивительно тактичные. Когда после построения и минуты молчания мы повели внука к могиле, ребята, увидев его реакцию, эмоции, просто потихоньку повернулись и отошли в сторону, чтобы не смущать его своим присутствием при событии, которое для него очень важно и трогательно. Всю жизнь, весь период после Великой Отечественной войны, семья этого солдата считала, что он погиб в районе Колпино. И, не понимая, не зная, где точно, 9 Мая всегда приходили с цветами туда на братскую могилу. А он воевал и погиб в полутора часах езды от Колпино в сторону Новгородской области. Он найден, похоронен, лежит в братском воинском захоронении. Я думаю, что в такие моменты никому ничего объяснять не надо, итак всё понятно.

– Как происходит захоронение найденных солдат?

– Если нам удаётся найти родных быстро, то родные могут решить: будет ли данный солдатик похоронен вместе со своими боевыми товарищами или они заберут солдатика на свою малую родину. Но это тоже очень непростая история, потому что во времена Великой Отечественной войны было очень много деревень и населенных пунктов, которые сегодня перестали существовать. А вместе с ними уходят в небытие и кладбища этих деревень. Родным приходится принимать непростое решение. Понятно, что по закону муниципалитет должен поступить так, как решает семья. Но мы больше склоняемся к тому, чтобы они лежали вместе со своими боевыми товарищами, поскольку туда вкладываются определённые государственные средства для наведения порядка, сохранения мемориала. И в любом случае на 9 Мая там будут люди, которые положат цветы. Не факт, что где-то далеко, в глухом месте, где солдата похоронили, допустим, рядом с его матерью, кто-то сможет из родных приехать на его могилу. По закону захоронение происходит в определенных местах, которые выделены администрацией муниципалитета для захоронения останков воинов, пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. Существует законодательная база. Закон об увековечивании памяти павших был принят в 1993 году при нашем участии. В нем есть целый раздел, посвящённый правилам ведения поисковой работы. Несколько лет назад в него были внесены поправки, отвечающие сегодняшнему дню. По этому закону сегодня непосредственным процессом захоронения бойцов занимается местный муниципалитет. Естественно, что сохранением могил, паспортизацией, увековечиванием солдат, которые там похоронены, тоже занимаются местные муниципалитеты. То есть это не только общественные добровольческие отряды, но и государственная власть, что особенно ценно. Всё это теперь стоит на учёте.

– Вы являетесь руководителем Центра воспитания и дополнительного образования Сибирского Кадетского Корпуса. Расскажите про его работу. Какие направления и проекты реализуются?

– Когда мы создавали Сибирский Кадетский корпус, то мы делали это умно и грамотно. Наш кадетский корпус был первым воссозданным после Октябрьской революции. Это уже потом появились другие на наших учредительных документах и по нашему образу и подобию. У нас был свой детский сад для детей сотрудников и для маленьких ребятишек детского дома, потому что мы взяли этот комплекс вместе с детьми школы-интернета № 150, который здесь находился. У нас есть Академия благородных девиц, кадетские классы, начальная школа, в которой параллельно обучаются мальчики-воспитанники и девочки-сударыни. У нас есть среднее звено и старшая школа, в которой сейчас обучаются мальчики-кадеты и девочки-сударыни. Наша система состоит из раздельного обучения и совместных воспитательных программ, которые включают в себя очень много хороших, полезных, умных, серьёзных видов деятельности, позволяющих нашим мальчикам становится настоящими мужчинами, гражданами своей страны, которые приносят пользу своему Отечеству не только на воинском поприще, но и на гражданском. У нас нет цели, чтобы обязательно все ребята выбирали профессию офицера, работу в силовых структурах. Кадет должен стать гражданином своего Отечества. А служить своему Отечеству он может и в гражданском, и в военном деле. Но служба в армии для наших ребят сама собой разумеющаяся. Что касается сударынь, то у них очень разнообразная программа, которая включает подготовку от будущей мамы до деловой женщины.

– Вы проводите большую работу. В одиночку ее делать сложно. Расскажите про ваших социальных партнеров.

– Большое внимание увековечиванию памяти павших бойцов уделяет директор ЗАО племзавод «Ирмень» Олег Бугаков, продолжатель дела отца – Юрия Фёдоровича Бугакова. Ребята и педагоги из Верх-Ирменской школы ездят с нами в экспедиции около тридцати лет. Активно взаимодействуем с администрацией Карасукского района, они направляют свою поисковую команду, а также с администрацией Боровской средней школы Новосибирского сельского района.

У нас в Кадетском корпусе учатся удивительные дети из очень интересной, многодетной семьи. Из шести детей трое побывали в экспедиции вместе со своим отцом Алексеем Владимировичем Красовским, который является генеральным директором федеральной сети магазинов «Посуда Центр». Он всегда поддержит, поможет. Дорогого стоит, что ребята не избалованы, очень трудолюбивые, воспитанные, тактичные, добрые.

Один из важных партнеров сегодня – это акционерное общество «Сибгидромехстрой». Замечательные люди, которые вместе с нами ездят в экспедицию, в очень многих делах нас поддерживают, в том числе финансово, что очень значимо, поскольку та субсидия, которую выделяет нам Министерство региональной политики (очень большая субсидия на поисковые отряды Новосибирской области), нам её всё равно не хватает, потому что мы везем больше поисковиков, чем рассчитано по субсидии. Мы – не транжиры. Мы живём, не позволяя себе никаких излишеств. Опять же, по очень простой причине. Когда ты идёшь за солдатами, ты не будешь есть какую-то изысканную еду. Ты будешь держать себя в рамках того питания, которое нужно ребятам для физической силы, но которые не оскверняло бы память солдат, у которых иногда не было даже одного сухаря. Поэтому это каша, простые супы, второе. Все питательное и соответствующее нормам детского питания. И особенно радостно, когда приезжают руководители и сотрудники «Сибгидромехстроя» и в дополнение к основной поддержке привозят четыре больших сумки с шоколадом. Для наших дети в эту весну, например, шоколад стал нормой, они его просто утром получали, идя на раскоп, каждый по большой шоколадке. И очень интересно смотреть на фотографии, на которых они замёрзшие, нахохлившиеся сидят у костра во время полдника, и каждый достаёт свою шоколадку (или делится с товарищем), тихонечко отгрызает кусочек в холодном лесу у костра, запивая горячим чаем. Для ребят – это кусочек радости, жизни, праздника, дающий им силы для работы, которую они пойдут делать через пять минут.

В последнюю экспедицию нам очень помогла фирма «Медэкспорт-Северная звезда», которая поставляет медикаменты. Не секрет, что Ленинградская область – это холодная зона, и всякое может случиться. И для подстраховки нам, конечно, необходимо, чтобы у нас были лекарства в случае каких-то непредвиденных ситуаций.

– Сегодня патриотическому воспитанию уделяется большое внимание. Ощущаете ли вы это в своей работе?

– Разделю ответ на этот вопрос на две части. Да, однозначно, государство сегодня очень много внимания уделяет воспитанию патриота своего Отечества. Это не высокие слова, это реальная ситуация, потому что мы варимся в этом много-много лет и многое видели. Если говорить непосредственно про поисковое движение, то с 2013 года региональным и окружным поисковым объединениям уделяется очень серьёзное внимание. И на сегодняшний день практически во всех регионах, где есть поисковые отряды, существует разные формы региональной поддержки. Да, везде по-разному, где-то поменьше, где-то побольше. Но однозначно существует. И сегодня поисковые отряды в отличие от нулевых и девяностых годов, не беру Новосибирск, говорю о России, выезжают в экспедиции при поддержке своих администраций. Что касается Новосибирской области, мы ощущаем эту поддержку с 1995 года. Начиналось всё с мэрии города Новосибирска, потом нами занялась Новосибирская область. И сегодня мы, наверное, одна из самых финансово опекаемых региональных организаций в Сибирском федеральном округе и, возможно, в других регионах, потому что сумма субсидии, которую выделяет нам администрация Новосибирской области, очень большая, почти 8000000 рублей. В основном это средства на дорогу, поскольку мы самые дорогие даже в отличие от Востока, Приморья, Среднего Поволжья. В любом случае это очень большая поддержка.

Что касается второй части. Никуда не денешься от «урапатриотов»: похлопать в ладоши, поставить себе большую галочку. К сожалению, эта пена, которая возникает на море, существует и в процессе воспитания молодых людей. И, к сожалению, такой пены тоже хватает. Такие «урапатриоты» выигрывают гранты, которые потом вместо хорошего, нормального дела уходят на хлопанье в ладоши. Мне это не нравится. Но это уже издержки человеческого фактора в нашем обществе. А мы как работали, так и продолжаем работать. Где-то есть деньги. Хорошо, спасибо. Где-то нет денег, выкрутимся, проведём. Идём себе и идём тихонечко.

Фото: сайт Сибирского Кадетского Корпуса