Дискуссии в Республике Татарстан о необходимости перевода татарского языка на латиницу и неадекватно жёсткая позиция, занятая федеральной властью о недопустимости такого перехода, ярко свидетельствуют о том, что дискуссии о том или ином алфавите в минимальной степени относятся к проблемам лингвистическим или историко-культурным, а являются отражением политического противостояния между федеральными и республиканскими властями. Татарский язык дважды менял алфавит – в конце 1920-х с арабской графики он был переведён на латиницу, а в конце 1930-х гг. – на кириллицу. После распада Советского Союза Азербайджан и Узбекистан вернулись к латинице, к этому переходу готовится Казахстан, однако и там перевод на другой алфавит сопровождается определёнными трудностями, связанными с функционированием системы образования. Перевод татарского языка на “новый тюркский алфавит” (Яналиф) в Сибири в конце 1920-х – начале 1930-х гг. даёт возможность увидеть срез как национальной политики периода становления и укрепления сталинизма, так и те культурно-исторические трансформации, которые происходили среди татарского населения в Сибири.

Прежде всего следует отметить, что идея перевода татарского языка на латинский алфавит появилась не в 1920-е гг. Дискуссии о необходимости такого перевода начались в начале XX в. среди татарской интеллигенции как одно из проявлений джадидизма, направленное на сближение татарской культуры с западноевропейской. С приходом большевиков к власти в связи с необходимостью распространения революции на Востоке, в которой решающая роль отводилась мусульманам бывшей Российской империи, языковая политика была очень осторожной. Совершенствовался арабский шрифт и параллельно шли дискуссии о переводе тюркских языков с арабской графики на латинскую. Так, на съезде татаро-башкирских работников образования в 1924 г. было решено пока ограничиться реформированием арабского шрифта, а распространение Яналифа начать с работников просвещения, параллельно ведя агитацию среди татарского населения [2, с. 317–326]. Такая постановка проблемы была, безусловно, правильной, так как учитывала специфику и возможности советской образовательной системы в первой половине 1920-х гг.

Однако по мере развёртывания «социалистического строительства» языковые и культурно-исторические задачи были заменены политическими. Причём методы были заимствованы из недавнего революционного прошлого – штурм, натиск, борьба. Впрочем, это относилось практически ко всем кампаниям, начиная со второй половины 1920-х гг. Кампания по переводу татарского языка на новый алфавит (Яналиф) стартовала в феврале 1926 г. после I тюркологического съезда в Баку, на котором было продавлено решение об этом переводе. Общество “Яналиф” было создано 8 апреля 1926 г. на VI съезде Татарской АССР. С 3 июля 1927 г. постановлением Совета народных комиссаров ТАССР латинский алфавит был объявлен официальным алфавитом татарского языка. Все вузы, а с 1928 г. все школы должны были перейти на Яналиф. Следует отметить, что столь категоричные решения не подкреплялись созданием необходимой учебной базы – тиражи учебников и учебных пособий явно не соответствовали масштабам предполагаемых изменений. Первая жалоба на этот счёт поступила от заместителя председателя омского окружного комитета Нового тюркского алфавита (НТА) Исхакова. В отчёте за 1928/29 год он отмечал, что в татарских школах литература отсутствует и, более того, из местного бюджета не выделялось никаких средств для внедрения НТА [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 599, л. 26].

На разного рода совещаниях и пленумах Исхаков вновь и вновь обращал внимание на отсутствие учебников и методической литературы, на пленуме Сибкрайкома НТА, проходившем в Новосибирске в декабре 1929 г., он заявил, что та скромная цифра об охвате 8 500 неграмотных в Омском округе совершенно нереальна, поскольку не имеется ни одного букваря. Ему вторили член Сибкрайкома Ахметзянов и делегат их Иркутска Хуснутдинов. Однако интересно, что в принятом решении ни слова не говорится о необходимости обеспечения литературой, а вся вина на провал непродуманной политики сводилась к слабой «массовой агитационно-пропагандистской работе» и «искривлениям национальной политики со стороны кулацких элементов, которые умело использовали это в своей антисоветской агитации (Советская власть отнимает хлеб, уничтожает алфавит, ведёт к русификации)» [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 621, л. 47].

Омскому окружкому было «рекомендовано» выполнить контрольные цифры на 100 %, но опять же не счёт обеспечения учебной литературой, а путём «агитации и пропаганды среди татарского населения Сибири», усиления руководства культурными работниками и развёртывания социалистического соревнования [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 869, л. 2].

На третий год внедрения Яналифа в Сибири «вдруг» обнаружили, что «педагогические кадры по образовательному цензу не соответствуют своему назначению»: лишь 15 % учителей татарских школ имеют среднее образование (окончили педтехникум), остальные – с низшим образованием (окончили ликпункты и школы малограмотных), а среди ликвидаторов неграмотности среди татар преподаватели с низшим образованием составляют 100 % [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 869, л. 59]. Естественно, что результаты обучения татарского населения были соответствующими. В Омском округе в Иконниковском районе все ликпункты обучали татарскому языку на арабской графике, стенную газету выпускали на арабской графике, также обучали русскому языку, на котором разговаривали даже в частных беседах [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 869, л. 9].

Шли годы, но ничего принципиально не менялось. В отчётах комитета НТА в 1932 г. вновь отмечалось, что занятия с детьми татар во многих местах по-прежнему ведутся на старом алфавите, а в Омске дети бывших торговцев вообще отказались от учёбы на Яналифе, уйдя в русскую школу [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 1714, л. 40].

Для решения этих проблем в 1932 г. был затеян 2-месячный «штурм НТА», в ходе которого предписывалось усилить темпы ликвидации неграмотности, малограмотности и переобучения лиц, грамотных на старом алфавите; обеспечить школы, ликпункты, избы-читальни и библиотеки учебниками и художественно-массово-технической литературой на Яналифе; развернуть классовую борьбу против мулл, баев и кулачества [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 1223, л. 221, 222]. Но и спустя год, в 1933 г., результаты перехода на НТА были довольно скромными.

Об отношении татарского населения к новому алфавиту сохранились многочисленные доклады инструкторов с мест. Они отмечали, что против НТА выступлений нигде не отмечалось, однако крестьяне высказывали сомнение в необходимости перехода на латинский алфавит, «если де русские не перейдут на латинский алфавит, то для нас от латинского шрифта толку будет мало, тогда нам лучше бы учиться на русском языке» [1, ф. П-2, оп. 1, д. 2410, л. 264]. Так, на пленуме Сибкрайкома НТА в отчётном докладе отмечалось: «Идейную борьбу против введения НТА мы встречали со стороны духовенства, опирающегося на консервативную часть населения, представителей национальной буржуазной интеллигенции и более отсталой части рабочих, в особенности крестьян, которые в противовес Яналифу выдвигали русский алфавит» [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 621, л. 36]. В 1933 г. те, кто агитировал за переход обучения татар на русском языке, аргументируя это тем, что «мы живём среди русских, поэтому нам нужно учиться по-русски», были объявлены «скрытыми врагами Яналифа». В резолюции по докладу крайкома НТА на VI расширенном пленуме НТА в феврале 1933 г. отмечались уже не проблемы с учебной литературой и преподавателями, которых по-прежнему катастрофически не хватало, а чисто политические задачи. Воспроизведём эту резолюцию целиком, настолько она характерна: «Борьба трудящихся тюрко-татарских народностей за новый алфавит исторически совпадает с гигантской борьбой рабочего класса и всех трудящихся масс Союза за 5-летний план строительства. В этой величайшей битве классовых боёв пролетариата, развёрнутого на необъятных фронтах соцстроительства под победоносным знаменем ленинской партии большевиков за новый алфавит, в жизни этих народов явилась одним из боевых участков обострённой классовой борьбы, начиная от национально-буржуазных реставраторов, султан-галиевцев, кончая духовенством и городским мещанством, все реакционные силы оказали бешеное сопротивление, применяя тактику своей борьбы от скрытых выступлений до провокационных вызовов по отношению политики революционных латинистов, но как и все враги социалистического строительства были разбиты и разгромлены, но ещё не добиты. Новый алфавит стал в руках трудящихся масс боевым орудием в борьбе за новую пролетарскую культуру, которая несёт гибель всем пережиткам феодально-родового строя и религиозным предрассудкам, посеянным исламом и другими религиями [1, ф. Р-47, оп. 1, д. 714, л. 209].

В заключение попытаемся ответить на вопрос: осознавали ли организаторы этой кампании, что речь идёт о политических целях, а вовсе не о заботе о грамотности населения? Безусловно, осознавали, поскольку тесно увязывали переход на новый алфавит с ликвидацией «пережитков прошлого», в частности, с борьбой с исламом среди татарского населения. Антиисламская, впрочем, как и антихристианская кампании по времени совпадали с распространением нового алфавита. Однако эта гипотеза нуждается в дальнейшей разработке.

Библиографический список

1. Государственный архив Новосибирской обл.

2. Языковая политика в Республике Татарстан: документы и материалы / сост.: К. М. Миннуллин, Л. Г. Шарифуллина. Казань: Магариф, 1999. 342 с.