В моей семье всегда отводилось большое внимание памяти о жизни наших родственников. С самого детства мы с моей сестрой слушали рассказы бабушек и дедушек о «старых временах», которые захватывали своим содержанием. К счастью, на страницах истории моей семьи мало «белых пятен», потому что мои родные заинтересованы в своем генеалогическом древе и не ограничиваются перечислением людей, входивших в то или иное поколение. Каждый знает множество подробностей о личности когда-то жившего родственника и способен воссоздать рассказ о его жизни.

К примеру, бабушка по отцовской линии, Наталья Александровна, многие годы жизни посвятила изучению своей родни, постоянно погружалась в архивные записи, слушала и запоминала воспоминания своих родителей, родителей мужа. Именно она первой вдохновила меня на выбор исторической специальности. Но в данной работе я бы хотела уделить внимания другим членам моей семьи, жизнь которых не менее интересна, чем воспоминания и знания Натальи Александровны.

Мною было принято решение зафиксировать в формате интервью воспоминания моего отца – Сергея Владимировича Шатохина, а также моей бабушки по материнской линии – Галины Антоновны Борзенковой. Жизненный отрезок, который станет источником воспоминаний моих родных – это студенческие годы. На мой взгляд, студенчество представляет собой очень важный для человека период, наполненный множеством красок и юношеских надежд.

Я заранее составила интересующие меня вопросы, провела по ним беседы с отцом и бабушкой, записала содержание этих бесед на диктофон. В процессе написания письменного интервью я дословно переводила монолог каждого из моих родных в текстовый формат, исключая «слова-паразиты» и ситуации затруднений в воспоминаниях.

Задачами моей работы является не только письменная фиксация воспоминаний родных людей, но и попытка провести анализ исторического времени, в котором жили интервьюируемые; проследить влияние внешнего мира на ментальность человека; сопоставить поколения бабушки и отца, выявив схожие и различные черты.

Борзенкова Галина Антоновна

Студенческая жизнь Галины Антоновны начинается в 1964 году.

Галина: После окончания школы мне очень хотелось учиться дальше. У нас в Рубцовке можно было пойти только в машинно-строительный техникум, потому что там был машинно-тракторный завод. Я решила, что в селе меня особо ничего не ждет, и поехала в Новосибирск. Тем более, моя мама туда переехала.

Изначально я хотела быть врачом. Приехала в Новосибирск, пошла сдавать в медицинский экзамены и провалила их. Конкурс был – восемь человек на место, попасть туда было сложно. Возможно, я все бы смогла сдать, но никогда не могла хорошо написать диктант по русскому языку. В итоге пошла на подготовительные курсы в НЭТИ, а на работу меня устроили в железнодорожный институт.

Там была лаборатория железобетона, ну и взяли меня секретарем-машинисткой. На машинке печатать не умела, благо [заведующий лабораторией] человек был хороший – подождал, пока я не научилась. Печатать нужно было немного, но и платил начальник всего 50 рублей. Но вот какая у меня была мысль. Тогда жилось трудно, мы же послевоенные дети. Мужчин нет, зарабатывать на жизнь тяжело, но ведь нужно было как-то держаться. Мама у меня одна. Кто меня будет содержать? Решила, что буду работать и учиться.

Были заочные и вечерние институты. А я говорила тебе, что, пока училась в 11 классе, мне было очень стыдно за то, что мне уже 18 лет, а я все еще сижу за партой. Поэтому я целенаправленно шла на вечернее отделение.

Ну, и поступила после прохождения подготовительных курсов, а в железнодорожном работала. Не могла себе представить, что я пойду в строительный институт. Чем я там буду заниматься? Строить дом прорабом? Этого я себе не представляла. А в НЭТИ – микроэлектроника. Ну, это нужно было быть мужчиной – паять. А у меня – только теория. Я ни разу так ничего и не спаяла.

Какая у тебя тогда была повседневная жизнь?

Галина: По-моему, первый курс я проработала в НИИЖТе, туда я приходила к восьми утра. Заканчивался рабочий день у нас в четыре часа, но то был нормированный день. Если у человека был ненормированный день, на работе он мог засиживаться до самой ночи. Потом ушла на завод, а там Его Величество – план. План сделаете – тогда пойдете домой. Это нужно было выполнить любым путем. Ну, например, нужно выпустить какое-то количество деталей за месяц, и если мы задерживаемся, то добавляли сверхурочные.

Но, конечно, пока работала в НИИЖТе, было посвободнее. Там я могла и уроками позаниматься. Я же секретарь-машинистка – напечатала, что нужно, и сиди – занимайся. Начальник меня и держал из-за того, что я буду учиться и работать одновременно. Да и мне, конечно, было легко. В институте началось черчение, а я же видела, что в строительном было то же самое. Смотрела, как этим занимаются другие ребята. И кульманы были у меня под рукой – могла что-то начертить.

Но потом ко мне стали приставать, что я работаю не по специальности. Так я и ушла с должности секретаря-машиниста на завод в лабораторию измерительных приборов. Там была лаборантом. Но на четвертом курсе стали говорить, что и это не по моей специальности, и я тогда пошла в особое конструкторское бюро машиностроения на электро-атомном заводе. Я стала работать конструктором. Там и диплом сделала.

Если говорить про повседневность, то на работу нужно было к восьми, а когда работала в цехе – нужно было приходить к семи утра и до четырех часов дня. После четырех заскакивала домой, а я жила с бабушкой. Вот так приду, а она мне уже суп разогреет, я поела и дальше побежала. В институте занятия до одиннадцати вечера, а после этого домой. Приходила около двенадцати. В шесть утра подъем и всё с начала.

А были ли какие-нибудь проблемы с транспортом?

Галина: Огромные проблемы были. Сейчас мы заходим свободно в транспорт, можно даже сесть. А там была невозможная толкучка. Нужно не опоздать на работу. А если опоздал, то всё – тебя премии лишат. Да, опаздывать нельзя было.

А дядя Юра (мамин старший брат) родился, когда ты была на пятом курсе?

Галина: Нет, я замуж вышла на пятом курсе. А диплом я защищала в стадии токсикоза. Ужасно чувствовала себя, а мне надо было идти защищаться.

О чем ты мечтала? Какие были твои внутренние переживания?

Галина: Господи, о чем я мечтала? Сначала я мечтала о студенческой жизни, но какая она была у меня? Никакая. Потому что работа, а вечером учеба. Если бы не было курсовых, то было бы проще. А курсовые ведь нужно было делать, в НЭТИ они серьезные. А выходной у нас поначалу был один – воскресенье. Это потом уже стало проще, когда субботу добавили. А то был только один. Помню, сопротивление материалов мы, что ли, сдавали. И вот профессор бился со мной: видит, девка соображает, но чуть-чуть не хватает. В конце концов добился от меня ответа и выговорил чуть ли не на повышенных тонах: «Черт бы побрал это заочное образование!». То есть соображала, но не доучивала. Когда учить? Только перед экзаменами пролистал и пошел сдавать.

Как ты смотрела на историческое время, в котором жила?

Галина: Я помню, мамин муж, Леонид Михалыч, за кого она вышла замуж и переехала в Новосибирск, при мне стал критиковать Ленина. Как я его защищала! Сталин – ладно, я согласна, погубил слишком много народу, но Ленина мне трогать нельзя! Вот такое было у меня мировоззрение. Я поддерживала полностью коммунизм.

А как ты относилась к советской власти?

Галина: К власти я относилась иначе. В партии сидели карьеристы, которые шли туда только для того, чтобы быть начальником. Ведь если он не партийный – на эту должность его не поставят. И вот они из кожи вон лезли. Всё это сходило с рук, но ближе к девяностым, когда стали выходить из партии и бросать партбилеты… Тут меня до того коробило: только что на моих глазах ругал за дело партии, и тут же через неделю положил свой партбилет на стол. Было очень противно. Были настоящие коммунисты, но они либо пострадали от репрессий, либо погибли на войне.

Комментарий автора.

Послевоенное время стало суровым воспитателем для детей, родившихся тогда. Галина Антоновна с самого детства отличалась скромностью и сдержанностью. Жизнь с матерью и бабушкой в селе Рубцовке на Алтае (в достаточно непростых условиях) сформировали ее как серьезную, целеустремленную личность. Она привыкла довольствоваться малым и никогда не унывала в тяжелых жизненных ситуациях. На мой взгляд, именно в студенческие годы Галина Антоновна отточила такие качества своего характера.

Однако иначе и быть не могло. Галина Антоновна является одним из типичных представителей поколения людей, приехавших из сельской местности и стремившихся выстроить свой быт в большом городе. Отсутствие комфортных условий для жизни заставляли людей, в особенности молодых, беспрестанно трудиться, чтобы обеспечить себе благоприятное будущее. И еще одной интересной чертой обладает поколение Галины Антоновны – верой в государственную идею, которая просачивалась во все сферы жизни человека и являлась дополнительным стимулом. Примечательно также, что молодые люди того исторического времени в большинстве случаев не пребывали в рефлексии о смысле жизни, о своем будущем. Это поколение знало свой путь, верило идее.

Но стоит отметить, что Галина Антоновна не отзывается абсолютно положительно о своей юности. Возможно, ей, как и многим ее сверстникам, не хватало душевной свободы и банального времени, чтобы посвящать себя не только учебе с работой, но и обыкновенным возможностям жить.

Шатохин Сергей Владимирович

Студенческие годы моего отца – с середины 1990-х.

Как проходил твой день? С какими повседневными проблемами ты сталкивался?

Сергей: Я буду рассказывать о времени, когда я учился в НГТУ (НЭТИ) на факультете автоматизированного машиностроения (ФАМ), на специальности ТМ – технология машиностроения.

Дни были разные, так как учились мы не всегда с самого утра. Были дни, когда пары начинались в 11:50 или даже позже. Самое нелюбимое было – ехать к первой паре в субботу на какую-нибудь там политологию, которая не имеет отношения к нашей специальности (технолога, конструктора, материаловеда). Но чаще всего я ехал к первой или второй паре. День проходил в общем достаточно обыкновенно: учеба, перекус в буфете, учеба, дом. Иногда после учебы могли прогуляться, пообщаться с ребятами, сходить на концерт какой-нибудь известной тогда рок группы («Чайф», «Алиса», «Крематорий», «Наутилус», «Настя» и другие). Иногда вечером уже дома на Затулинке ходили друг к другу в гости, играли на гитарах, пели песни. Но об этом потом.

Это были 90-е годы, и основными проблемами были, пожалуй, транспорт, деньги и слабо отапливаемые помещения вуза. Доехать до института было непросто, так как государственный тогда еще транспорт, оставшийся от Советского Союза, мягко говоря, не справлялся с пассажиропотоком.

Я стоял на остановке и высматривал свой автобус. Когда тот появлялся в зоне моей видимости, я присматривался к его поворотникам и принимал «низкий старт». Очень часто водители останавливали автобус до или после остановки – просто для того, чтобы пассажиры не сломали им двери, ведь транспорт в это время был переполнен. Как только водитель автобуса подавал сигнал поворотником об остановке (это могло происходить метрах в 70–80 до остановки), я производил рывок и несся среди таких же, как я, студентов навстречу своей удаче быть посаженным в автобус. Чаще всего это получалось. Один раз мне пришлось достаточно долго бежать за автобусом, я сильно запыхался. И когда я таки забрался в него, я не мог отдышаться из-за того, что моя грудь была придавлена к двери. Я тогда был близок к потере сознания. Но обошлось.

Вторая проблема – деньги. Их было очень мало и всегда не хватало. Всё, что я мог себе позволить на обед (скорее – перекус), это был один коржик и стакан компота. В лучшем случае – два коржика. Одногруппники так мне и говорили: «Ну что, Серега, по коржику?»

Третья проблема – холод в здании института. Особенно в поточных аудиториях, особенно в сильные морозы. Приходилось ходить в верхней одежде и даже в шапках и рукавицах.

Нравилось ли тебе учиться? Расскажи о жизни в вузе.

Сергей: В общем, да, нравилось. Нравилось учиться, делать лабораторные работы, практические задания. Не все предметы, конечно, нравились. Скорее, было интересным само нахождение в данном учебном заведении, такой некий скачок на новую ступень своего развития. Вуз был один из лучших, преподаватели, как правило, интересные, лояльные. Интересным еще было отличиться среди других студентов. Очень интересно было получать стипендию. Особенно повышенную, когда сдавал сессии без троек (а я всегда их так сдавал). Интересным было конспектировать лекции. Я до этого проучился два года в техникуме и на некоторых лекциях научился сокращать слова. У меня получалось успевать всё записывать за преподавателем. Часто у меня брали переписывать лекции студенты, которые по разным причинам на них отсутствовали. Кто-то понимал, что написано, кто-то – нет. Сейчас могу сказать, что я был студентом ретивым и старательным, многие преподаватели это видели и делали мне поблажки в виде зачетов «автоматом» (мы это называли «пулеметом») и прочее. Любил такие предметы, как английский, физика, механика, сопромат (меня преподаватель называл «акулой сопромата», я занял 4-е место в городской олимпиаде по сопромату среди вузов), материаловедение. Не любил высшую математику, химию и электротехнику.

Если говорить о внеучебной жизни в вузе, то это были конкурсы «Солист с гитарой», которые мы называли «Садист с гитарой». Там мы с моим товарищем Денисом всегда занимали призовые места. Также иногда были выступления на спортивных праздниках, Дне первокурсника и прочее. На одном из таких праздников мы втроем с ребятами исполнили несколько песен под три гитары и на три голоса. Это очень понравилось моему преподавателю по физкультуре, грузину Тристану Георгиевичу. А у меня было освобождение по физкультуре, и нужно было что-то то ли написать, то ли еще что-то сделать. В общем, был «затык» по сдаче зачета. И вот иду я после исполнения песен, и преподаватель физкультуры мне навстречу идет и хвалит: «Уах, какой маладэц! Как поет, как поет!!!». Я не растерялся и попросил: «Тристан Георгиевич, поставьте зачет». И он, не раздумывая, ответил: «Поставлю! Приходи, поставлю!».

Работал ли ты одновременно с учебой? Расскажи об этом.

Сергей: Совмещать работу и учебу, как правило, не получалось, хотя я часто просматривал объявления в газетах.

Был опыт работы охранником на заводе ЖБИ – сутки через двое. Дело было зимой. Было холодно, между обходами по территории завода мы сидели в будках с печками. Нужно было постоянно подбрасывать дрова, чтобы не замерзнуть. Поэтому поспать толком не получалось. Утром я ехал домой с работы, брал тетрадки и – на учебу. Спал на лекциях. Приходилось пропускать учебу и отрабатывать ее потом с другими группами. В общем, было трудно. Так я продержался почти два месяца. Денег мне там не заплатили. Но бывали «калымы» на учебе, когда я за деньги решал различные задания своим сокурсникам. Бывали дополнительные выплаты за успехи в олимпиадах и прочем.

А летом я работал на стройках. Отдыхал пару дней после сдачи всех экзаменов и находил себе работу. Моя должность на стройке была – разнорабочий или «плотник-бетонщик». На стройке было интересно. За лето я зарабатывал деньги и покупал себе вещи. Как правило, хватало на четыре-пять шмоток (рубахи, кофты, джинсы, обувь) или на одну зимнюю относительно теплую куртку. По-настоящему теплой верхней одежды (кроме фуфайки) я не знал с самого детства и всегда мерз зимой. Первая более-менее теплая короткая дубленка появилась у меня только в 2002 году, когда я уже работал на заводе. В целом я, как мог, сам себя обеспечивал в течение всего года (одежда, еда и прочее). Денег у родителей практически не брал (это не приветствовалось).

В итоге я толком не отдыхал с 1 сентября 1994 года, когда поступил в институт, по февраль 2000 года, когда получил диплом. Мой первый нормальный отдых был летом 2001 года, когда я пошел в отпуск, будучи инженером отдела главного механика НЗХК (Новосибирский завод химконцентратов). Было очень обидно, что почти все мои знакомые студенты и не студенты куда-то ездят с палатками – в Шарап [Ордынского района], еще куда-то. А я летом в будние дни работаю на стройке, а на выходных – на даче. Но всё равно у меня о том времени очень много теплых воспоминаний и положительных эмоций.

Как ты себя чувствовал в студенчестве? О чем мечтал? Как представлял себя в будущем? Чего хотел от жизни? О чем ты переживал?

Сергей: Да в общем обыкновенно чувствовал себя. Как все. Мне нравилось быть студентом, именно статус студента. Нравилось общаться с такими же, как я, ребятами – умными, интересными, жизнерадостными. Я мог переживать из-за предстоящих экзаменов, зачетов, курсовиков и прочего, то есть того, что касалось учебы. Бывали переживания, конечно, и личного характера. Но это как у всех. Мечтал о том, чтобы стать хорошим специалистом и попасть на престижное предприятие, хорошо зарабатывать деньги. И если повезет, то получить квартиру. Мне тогда хотелось просто общаться с друзьями, иметь свободу действий, свободу финансов. Хотелось творить музыку, сочинять песни, выступать с концертами, стать известным.

Расскажи про свое окружение. Как вы проводили время с друзьями? Как ты взаимодействовал с социумом?

Сергей: Моими друзьями были некоторые одноклассники, с которыми я поддерживал отношения, а также компания ребят с Затулинки. Мы общались в основном на почве музыкальных пристрастий. Играли музыку, пели песни, выступали, просто общались. Также была компания из Института связи, в котором каждую весну проводились фестивали творчества факультетов. Там я играл за факультет РРТ. До сих пор иногда общаемся с ними. Это, пожалуй, была самая душевная компания, так как я чувствовал, что меня там ценили и хорошо [ко мне] относились.

В институте был профилакторий, в котором можно было поправить здоровье раз в год. Он находился во втором общежитии НГТУ на первом и втором этажах. Там были различные процедуры, бесплатное трехразовое питание. Путевка туда была на 21 день. Побывал там за все время учебы два раза. Это было самое веселое время вдали от родительского контроля, среди своих ребят – друзей, знакомых. Мы туда заезжали компанией и «гуляли», приводя в раздражение бабушек-вахтерш. Проносили туда алкогольные напитки незаметно от них, пели песни, отмечали дни рождения, просто развлекались. Даже записали цикл песен, который назвали то ли «Комитет в профилаке», то ли просто «В профилаке». Это были песни, сыгранные в две гитары и спетые в два голоса всё с тем же Денисом в помещении для умывания со своеобразной акустикой.

У института была летняя база в Шарапе, и многие из нашей компании туда ездили отдыхать на лето. Но я туда съездил только раз на выходные автостопом, потому что, как писал выше, работал каждое лето.

Очень запомнился случай, когда мы с моим другом (он называл себя Боб) попали нелегально на концерт группы «Калинов мост». Вообще тогда считалось крутым пройти на концерт рок-группы бесплатно. Делалось это так. Приходила компания и оставалась в фойе ДК или другого помещения, где проходил концерт. У одного человека был настоящий билет. Вот он проходил в зал и просил у людей билеты (столько, сколько оставалось друзей в фойе), потом выходил, говорил контролерам, что он в туалет. Затем раздавал эти билеты друзьям, и все потихоньку «из туалета» заходили в зал. Но администрация подобных заведений быстро раскусила этот прием, и через год примерно такая халява закончилась.

Но в данном случае на концерт «Калинова моста», который проходил в Доме актера, мы прошли по-другому. Мы с Бобом стояли на улице возле окна и слушали концерт через разбитую форточку. Потом к нам подошли две девушки-панка, и мы стояли уже вчетвером. Потом как-то получилось, что эти две девушки провалились в приямок, который примыкал к окну, мы их оттуда достали. И, видимо, познакомившись, осмелев и решив показать свою удаль, мы решили-таки пролезть в эту разбитую форточку внутрь помещения, еще не зная, куда выходит это окно. Окно и форточка были на уровне пояса. И вот первыми пролезли две девушки, за ними Боб и последним полез я. Я аккуратно пробрался на внутренний подоконник, отодвинул штору и оказался… на краю сцены на одном уровне с музыкантами. Дмитрий Ревякин, солист «Моста», с ошеломленным от происходящего видом провожал меня, уже четвертого человека, который с таким нахальством пролез к ним на концерт, непонятно откуда! Боб порезал себе руку об стекло, я дал ему платок, и рана была забинтована! Мы решили назвать этот день – Днем неформала!

Как ты смотрел на историческое время, в котором ты жил? Что ты думал о происходящем вокруг?

Сергей: Вообще, время было очень тяжелое. Время перемен, когда ломались старые устои, а новые еще толком не возникли. Не все из поколения наших родителей выдержали эти перемены. Было засилие преступности, наркомании, алкоголя. Разваливалась и банкротилась промышленность, инфляция съедала все накопления. В какие-то моменты некоторым людям просто нечего было есть. Помню, как в 1992 году я завтракал. Это был чай (ну, или что-то напоминающее чай), кусок хлеба и сахар на блюдце. Я макал хлеб в чай, потом в сахар, откусывал и запивал чаем.

Но вместе с тем было много свободы, была вера, что страна начинает свое возрождение после банкротства Советского Союза, надо только потерпеть временные трудности. Сейчас принято ругать эту свободу: мол, она дискредитировала страну, в которой мы жили. Но я с этим не согласен. Очень много тогда открылось правды из советского прошлого. Мне, например, были очень интересны книги Виктора Суворова о начале Второй мировой войны. Я очень ждал каждую его книгу («День М», «Ледокол», «Последняя республика», «Самоубийство» и другие) и буквально проглатывал их. И я до сих пор их перечитываю.

Теперь я понимаю, что под ширмой вседозволенности, свободы была разворована (приватизирована) почти вся промышленность, которую построили наши отцы и деды. Но это не отменяет тот глоток свободы и правды, который у нас тогда был. А сегодня, на мой взгляд, он уже совершенно иной.

Комментарий автора.

Студенческие годы Сергея Владимировича имеют совершенно другие краски. Удивительное время застало то молодое поколение, которое оказалось в эпохе поистине глобальных перемен. Развал Советского Союза унес вместе с собой в прошлое свои, некогда господствовавшие, нравственные ориентиры, идеалы. Это сильно отразилось на людях того времени, в особенности на молодежи.

Как можно заметить, Сергей Владимирович обладал уже большей свободой. Хоть стремление к сепарации от родительского содержания также преследовало Сергея, он уже имел возможность выделять свое личное время, которое помогало ему отдыхать от рутинной повседневности. Как мне кажется, студенческие годы Сергея смогли вобрать себя больше красок. Но сложно сказать, что наличие личного времени появляется благодаря улучшению внешних обстоятельств. 1990-е годы отличаются колоссальным падением уровня жизни населения. Тогда в чем же дело?

Молодое поколение «эпохи перемен» проживало «умерщвление некогда господствовавшей идеи», но нуждалось в новой. Именно по этой причине девушки и юноши больше обращаются с глубокими вопросами к миру, который находится за рамками трудовой повседневности. Нет более «сверхчеловека», который полностью отдает себя на благо государству или коммунизму. Люди находились в поиске себя, нового пути, который вместе с ними искала и сама Россия.

Среди молодежи появляется большое количество субкультур, которые пытались активно самовыражаться через внешний вид и творчество. Появилось больше «душевной» свободы, которая давала возможность делать свою жизнь намного ярче и многообразнее.

Заключение автора.

В процессе выполнения данной работы я смогла проанализировать воспоминания моих родных и прийти к следующим выводам.

В первую очередь, необходимо отметить факт влияния исторического времени на личность человека. Безусловно, на склад людей оказывает воздействие множество субъективных факторов, но их мировоззрение во многом определяется той исторической эпохой, в которой они проживают. В рассказе Галины Антоновны я смогла отметить сдержанность ее картины мира, которая состояла из первоочередных задач и практически не включала в себя анализ глубоких внешних проблем. Это контрастирует с поколением моего отца, которое в силу глобальных перемен получило разнообразие новых идей и устоев, которые предлагали свою картину мира.

Студенческие годы моих родных имеют одну общую черту – сложность в построении быта. В какое бы время ни жил человек, ему всегда будет трудно выстроить самостоятельность, финансовую независимость, сохранив продуктивность в учебе и свое здоровье.

Можно сделать вывод, что юношеские годы имеют огромную значимость для каждого человека. Сознание человека, открытое ко всем начинаниям, не искаженное опытом последующих лет, приобретает основную форму именно в этот период времени. Каждый из нас может проверить это на примере своих родных, которые обычно придерживаются идей и устоев, приобретенных в молодости. Так или иначе, студенчество – это действительно «золотые годы возможностей», время прекрасного юношеского максимализма, который дарит мечты и надежды.

В заключение я бы хотела выразить огромную благодарность моему преподавателю В. А. Звереву, который вдохновил меня на написание данной работы. С его помощью воспоминания моей бабушки и моего отца будут жить долгое время и, возможно, станут интересными и полезными для последующих поколений.