Мы живём в такое время, когда освоение космического пространства интересно людям или в силу профессиональной принадлежности, или особого отношения к этой сфере человеческой жизни. А ведь ещё совсем недавно все мальчишки хотели стать космонавтами, это было их заветной мечтой, даже если они понимали, что мечте не сбыться. В 60-70-е годы XX века в нашей стране существовал культ космонавтики. Школьники знали имена и биографии покорителей космоса. Улицы, площади и города переименовывались в честь Гагарина, Титова, Леонова, Терешковой. На классных часах, политинформациях восхищались их подвигами: первым полётом, выходом в открытый космос. Имена героически погибших Комарова, Добровольского, Волкова и Пацаева мы, дети семидесятых, запомнили на всю жизнь.

Почему же сегодня мне вновь интересно об этом говорить? Думаю, не только потому, что приближается юбилей первого полёта, а несколько по другим причинам. Я родилась в тысяча девятьсот шестидесятом году, в апреле, ровно за год до того момента, когда Гагарину ещё предстояло шагнуть в неизвестность. Всё моё детство пришлось как раз на время безусловного преклонения советских людей перед исследователями космоса. Мои родители – сверстники многих космонавтов первого отряда, а какие-то из них годились бы моим маме и папе в старшие братья. Кроме того, некоторые из космонавтов являлись выходцами из села, как и мои родители. Этот факт был наиболее притягательным, ведь тогда все знали: нужно было сделать невозможное, чтобы «выбиться в люди», стать кумирами миллионов.

Телевидение пришло в сибирские сёла в самом начале семидесятых. До этого времени обо всех событиях узнавали из газет и по радио. Помню маленький радиоприёмник «Рекорд», который стоял в нашем доме на почётном месте, закрытый ажурной салфеткой. Как только узнавали о готовящемся важном сообщении, немедленно включали радио, садились поближе к нему и с замиранием сердца ждали последних известий. В мирные шестидесятые годы понимали, что значительным может быть только полёт в космос. Наступала пора новостей, звучали сигналы точного времени. Голос Левитана, от которого пробегали мурашки по коже, разносился по всему дому: «Говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза. Передаём сообщение ТАСС...» После очередного пуска ракеты дома и на улице только и разговоров было о произошедшем событии, о космонавтах.  Жители моего родного села чувствовали свою сопричастность к такому факту в жизни страны. Чем же это было вызвано?

Наша Кама затерялась среди болот и берёзовых колков на северо-западе Куйбышевского района. Долгие годы траектория полётов космических ракет пролегала не только по территории Казахстана, Алтайского края, но и Новосибирской области. Как подсчитали мои односельчане, через 3 минуты обломки от несгоревшей первой ступени обязательно должны упасть в окрестностях Камы. Но прежде чем это происходило, слышался такой грохот, будто по небу неслась мифологическая колесница. Иногда мне казалось, что у кого-то из соседей рушится дом и раскатывается по брёвнышку вдоль дороги. В это время все, кто слышал гром в ясную безоблачную погоду, бежали на улицу и всматривались в голубую небесную высь. Мы видели только дымный след, оставленный ракетой, и слышали звук падающих обломков, напоминающий шум от взмахов сотен птичьих крыльев.

Первые эмоции сменялись размышлениями взрослых о том, куда стоит поехать, чтобы найти оставшиеся части ракеты. Мужчины и мальчишки-подростки часто возвращались из леса с «добычей» – серебристыми металлическими листами, приспосабливая потом «трофеи» для нужд хозяйства: изготовления лопат, скребков. Кто-то находил приборы, особенно ценными там были разноцветные провода. Иногда обнаруживали баки и блоки. Однажды из такого смастерили будку, поставили её на тракторные сани и возили ребят из соседней деревни Ефремовки на учёбу в нашу школу. Ещё один огромный фрагмент ракеты упал в озеро Соскуль, вонзился в дно и долгие годы возвышался над водной гладью.

В 1967 году в нашем селе, на пустом берегу реки Камы, построили новую улицу. Она получилась широкой, просторной; дома из бруса резко контрастировали с серыми крестьянскими избами на старой улочке. Но новосёлы не радовались, потому что переселение было вынужденным. В десяти километрах от главной усадьбы колхоза имени Ленина находилась третья бригада – деревня Красногорка. В самом начале XX века она была заселена выходцами из дальних краёв – Украины и Белоруссии. Прошло пятьдесят лет, как люди там обосновались, но они вынуждены были сменить место жительства, так как всё чаще на улицах и в огородах приземлялись ракетные осколки. Тогда-то и было принято государственное решение по переселению деревни из опасной зоны. Так в первый класс со мной пошли Ваня, Надя, Таня и Гриша, для которых Кама стала новой малой родиной.

В девяностые годы уже не кружили над селом, как раньше, военные вертолёты, когда производили пуски ракет. Окрестные леса были очищены от космического мусора предприимчивыми людьми, остатки металла вывезены в приёмные пункты. Утилизировали достопримечательность каминского леса – несгоревший блок, попадая в который каждый чувствовал себя сталкером. Всё меньше становилось запусков ракет, а может быть, изменилась траектория полётов.

Теперь в Каме редко вспоминают прошлое, связанное с космонавтикой: очевидцев в селе почти не осталось, а предметы – свидетели того далёкого времени, и вовсе исчезли. И только улица под названием Красногорка кому-то иногда разбередит память о славной и немного печальной странице в жизни каминцев.