Не первый год эксперты говорят о том, что современному человеку за жизнь придется сменить профессию не менее 5-6 раз. Прошлый год прошел под эгидой «великого увольнения» на фоне пандемии коронавирусной инфекции. Политические и экономические процессы, происходящие в мире, неизменно отражаются на рынке труда. По результатам исследования, проведенного в апреле компанией MAXIMUM Education, лишь 30 % 11-классников России определились с выбором профессии. О том, какой должна быть профориентация сегодня, чтобы уверенно смотреть в завтра, говорим с Наталией Винокуровой, профориентологом, сооснователем социально-предпринимательского проекта «Школа выбора профессии «Пункт Б».

– Последние годы на всех уровнях идет активный разговор про необходимость профориентации. Что Вы вкладываете в понятие профориентация?

– По моему мнению, профориентация – это помощь в выборе профессии и выстраивании образовательной траектории. В этом году мы не попали на Всемирную выставку Экспо в Дубае, но когда я к ней готовилась и изучала материалы, то отметила, что сейчас в качестве международного тренда в профориентацию вкладывают умение создавать работу для себя. Во многих павильонах выставки красной нитью прошла мысль, что мы должны воспитывать молодежь, которая не только способна выбирать себе профессию, простраивать образовательный трек, но и способна создавать профессии для себя.

– В 2010 году появился «Атлас новых профессий» (сейчас идет работа над новой версией), несколько лет реализуется проект «Билет в будущее», проводится конкурс «Проектория». Как вы относитесь к государственной системе профориентации? Работают ли данные инструменты с подрастающим поколением?

– Могу поделиться интересной историей по поводу «Атласа новых профессий». Безусловно, это интересный проект про футурологию и профессии будущего. Но сейчас в сети появляются различные экспертные статьи, которые показывают, что предсказания, которые были даны футурологами, не сбылись. Например, в одной из версий было прописано, что профессия курьера полностью исчезнет к 2020 году. Сейчас мы видим всевозможные доставки и большое количество вакансий. И таких моментов достаточно много.

Наша команда считает, что государство делает очень много шагов в развитии профориентации, в том числе системной. Государственные программы по профориентации – масштабные, массовые и там в большей степени акцент на просвещение подростков: какие профессии есть, какие востребованы, какие вымирающие. В профориентации же очень большой блок – это работа с самим собой, это ответы на вопросы: какой я, что мне нравится, что я люблю, в чем я силен, над чем мне нужно еще поработать. Для этого требуется большое количество времени и индивидуальной работы. У государства такого ресурса нет, чтобы работать индивидуально с каждым ребенком и выяснять его склонности, особенности, предпочтения. Мы используем эти проекты, рекомендуем их ребятам, они дают возможность познакомиться с профессиями в разных интересных форматах.

– Десять лет назад многие хотели быть юристами и экономистами, сегодня все хотят «войти в IT». Как вы относитесь к «моде» на профессии? Как с этим работать в рамках профориентации, чтобы выбор профессии был осознанным?

– Многие мои коллеги используют понятия модно/немодно, востребованная/невостребованная профессия. Недавняя история: я работаю с подростком, он хорошо говорит, аргументирует свою позицию, много выступает на дебатах, в общем, говорящий, читающий парень. Приходит на встречу грустный. На вопрос: в чем причина? Отвечает, что хотел бы быть юристом, но они невостребованны. На это я ему ответила, что если это то, чем ему хочется заниматься, то ничего не мешает ему стать юристом. Просто необходимо выбрать актуальную специализацию.

Наша команда старается избегать такие формулировки, как востребованная/невостребованная профессия, мы говорим про перспективные сферы. Мы видим аналитику: на сегодняшний день в России спрос на специалистов IT выше, чем их выпускают вузы и средние специальные учреждения. Но ориентироваться на эти данные в выборе профессии ни в коем случае не стоит.

– Сегодня от молодежи частенько можно услышать, что потребность в высшем образовании отпала. В пример приводятся лидеры мнений из разных сфер. Так есть ли необходимость в высшем образовании?

– Работая с подростками, я часто сталкиваюсь со скепсисом: кому это все надо. Очень популярен тезис, что отличниками управляют троечники. Я люблю в профориентации использовать научный подход: цифры, данные, статистику, она не обманет. Нет никаких исследований, которые бы подтверждали, что троечники управляют отличниками или что люди без высшего образования в процентном соотношении устраиваются лучше, чем с ним. Тут дело в другом. В нашей стране с определенного момента, наверное, с периода перестроечных годов, есть определенный перекос в сторону высшего образования. У нас родители навязывают идею, что обязательно нужно получать именно высшее образование. В этом проблема. Многие международные системы по выбору профессий показывают примерно равное соотношение ребят, которые идут в средние специальные и высшие образовательные учреждения. И это нормально. Когда у нас человека, которому не нравится учиться, которому бы побыстрее получить какую-то профессию и начать зарабатывать, зачисляют в вуз всеми правдами и неправдами, зачастую на бюджетное место, он просто тратит свое время и бюджет региона или города зря.

Но я абсолютно не согласна с блогерами, которые во многом воспитывают наших подростков, говоря, что высшее образование не нужно. Если человек способен учиться, если ему нравится учиться, то, конечно, высшее образование получать нужно.

Часто от подростков можно услышать такой тезис, что международные компании принимают на работу людей без высшего образования. Возможно, где-то такой тренд есть, но если зайти на любой портал по поиску работы, посмотреть вакансии, то высшее образование требуется обязательно. Есть небольшой сегмент профессий, в большей степени творческих (креативная индустрия), где больше смотрят на портфолио и в компанию могут взять человека без специального образования.

У меня трое детей и если какой-то эксперт, поработав с моим ребенком, скажет, что ему не нужно высшее образования, то, конечно, у меня, как у родителя, это вызовет сопротивление. Я за то, чтобы получали высшее образование. Я часто говорю родителям и ребятам: выбирая высшее образование, мы на самом деле выбираем не профессию как таковую, мы выбираем среду, людей, с которыми мы будем 4-5 лет вместе проводить время. А если идти дальше, то выбирая учебное заведение, вы скорее всего выбираете своего супруга или супругу, если смотреть аналитику, многие пары образуются в студенчестве; вы выбираете, возможно, своих партнеров по бизнесу; вы выбирайте друзей, с которыми через десять лет будете крестить детей. Этот выбор важен не только с позиции профессии, но и с позиции выбора окружения.

– На уровне профильных министерств говорят о том, что сегодня школьники активно выбирают среднее профессиональное образование. Это желание овладеть прикладной специальностью или отсутствие ресурсов для получения высшего образования?

– У нас по России и странам СНГ работает 102 партнера, поэтому мы можем периодически собирать аналитику. Можно сказать, что это в большей степени тренд на желание подростков как можно быстрее стать самостоятельными и зарабатывать. На самом деле сейчас, когда ребята приходят к нам на программу, у них основной вопрос не про то, кем быть, куда поступать, а как бы мне начать зарабатывать будучи школьником. И среднее специальное образование дает возможность получить достаточно быстро какой-то профессиональный навык, который можно монетизировать. Это очень сильно привлекает ребят. Я часто общаюсь с коллегами из Москвы, Санкт-Петербурга, и они в последние два года отмечают, что если раньше ребенок, который пошел в 10 класс, – это замотивированный, осознанный ученик, который собирается поступать в высшее учебное заведение, то сейчас целеустремленные ребята уходят после 9 класса в колледж. У нас я пока такого тренда не наблюдаю. Но в большей степени это связано с желанием как можно быстрее заработать, и еще это может быть связанно с тем, что ребята общаются со старшими братьями и сестрами, в молодежной среде.

У нас большой разрыв между вузами и работой. Это подтверждают и работодатели, и эксперты в сфере высшего образования. В высших учебных заведениях не хватает преподавателей-практиков. Я знаю, что, например, Новосибирский государственный университет экономики и управления привлекает на лекторские позиции практиков. Маркетинг преподает человек, который занимается маркетингом, что дает возможность студентам учиться на рабочих кейсах. Но не каждый вуз может себе это позволить. Школьники не хотят терять несколько лет, когда есть возможность получить навыки быстрее. Сюда добавляется тренд на онлайн-образование. Появляется множество платформ, которые тоже дают практико-ориентированное образование за короткие сроки.

– Мы живем в реальности, где постоянно что-то меняется. Изменения перемежаются с кризисами. Как в этой действительности делать какие-то прогнозы по профессиональному определению и выбирать профессию для жизни?

– Мы всегда говорим, что в рамках нашей «Школы выбора профессий «Пункт Б» мы не помогаем ребенку выбрать профессию, а помогаем развить умение делать выбор и принимать решения в профессиональной сфере. Это надпредметная компетенция, как, например, критическое мышление, эмоциональный интеллект, которой должен владеть каждый. Это очень важно, потому что мир меняется очень быстро, необходимо уметь ориентироваться в том, что происходит здесь и сейчас. Если у тебя есть этот навык в сочетании с другими, то ты в любой ситуации адаптируешься.

– Необходимо ли опираться на теорию поколений при профориентационной работе? Какими сотрудниками будут представители поколения Z и Альфа?

– Современные ребята не готовы работать с девяти до шести и еще иногда в выходные, как мы с вами или наши родители. Недавно мы проводили программу, в которой принимал участие учащийся десятого класса одной из гимназий Новосибирска. В тренинге есть задание – описать свой идеальный рабочий день. И вот он описывает: я встаю в 9:00, у меня пробежка, потом кофе, после я приезжаю на работу, где провожу зум-встречу минут на сорок, после бизнес-ланч в течение двух часов. Мы посчитали, что в течение дня получается часа два рабочего времени. Ещё очень распространена идея, что если работать на себя, то появляется много свободного времени.

Мы отмечаем, что среди них будет значительное число предпринимателей, фрилансеров, самозанятых. Это история про желание быть независимым, самостоятельно формировать свой рабочий график, работать на себя. Очень небольшое число хочет стать, например, медиками, потому что это годы учебы, ординатуры, практики за небольшие деньги. Мало кто хочет идти в образование. Это – вызов для нашей страны: как сделать так, чтобы молодое поколение шло в необходимые для государства сферы. Если взять две группы по десять человек, то среди них может быть один, который хочет получить, например, высшее строительное образование, потому что это колоссально тяжело, это большая ответственность. Они не очень готовы брать на себя ответственность, не хотят работать под давлением, им хочется свободы и работать из любой точки мира. За десять лет работы через нас прошли более 10 000 человек и мне не встретились Королевы и Гагарины, потому что это труд, усердие, сила воли, характер, это про каждодневный вызов, который ты преодолеваешь.

– А как донести до ребенка, что без усилий результат невозможен?

– Когда мы ведем программу, то выясняем у ребят их финансовые предпочтения. Недавно на флипчарте я увидела следующие цифры по зарплате, которую хотят получать сегодняшние школьники через три года после окончания вуза: 350, 400 тысяч в месяц, минимальная зарплата – 280 тысяч в месяц. После этого я предложила им зайти на любой портал по поиску работы и посмотреть вакансии по специальности, которую они для себя рассматривают. И эта встреча с реальностью очень важна. Я к этому всегда призываю родителей: необходимо говорить с детьми о профессиях, о зарплатах, потому что когда ко мне приходит подросток из очень крутой гимназии и говорит на полном серьезе, что он хочет работать генералом, то я у него спрашиваю: готов ли он закончить высшее военное учебное заведение, послужить в разных точках страны, возможно, принять участие в боевых действиях. Он говорит: «Вы не поняли, я хочу сразу работать генералом». Он не понимает, что это движение по карьерной лестнице, для него это просто вакансия.

Встреча с реальностью очень важна и когда это происходит с подростком 9-10 класса, то это позволяет снять розовые очки, немного их отодвинуть от блогеров, которые им транслируют, что миллионы можно зарабатывать легко и играючи. Я прошу ребят поговорить со взрослыми, позадавать им вопросы, чтобы понять, как 350 тысяч коррелируется с реальной действительностью. Если ты хочешь получать такую зарплату, то ты должен знать английский на высоком уровне, у тебя должны быть развиты надпредметные компетенции, ты должен быть командным игроком, у тебя должен быть развит эмоциональный интеллект, критическое мышление, ты должен принимать решения в условиях неопределенности, турбулентности и многое другое. То есть варианты есть, но для этого нужно много чего делать.

Конечно, у ребят, закончивших топовые вузы, перспективы выше. Девочку, которая закончила медико-биологический факультет НГУ, скорее возьмут на работу в федеральный центр Мешалкина, чем выпускника медуниверситета, потому что в НГУ очень хорошее образование, там очень много учатся. В федеральном центре зарплата выше, чем в поликлинике. Но для этого надо было пять лет сидеть над учебниками по анатомии не отрываясь. Если ты претендуешь на высокую зарплату, то соответствуй.

– А как профориентационная работа ведется в других странах? Какие практики мы бы могли применять у нас?

– Международная профориентация – очень разная. На мой взгляд, самые интересные технологии, когда темой выбора профессии занимаются с ребенком начиная, например, со среднего звена, нашего 5 класса, когда сначала исследуются когнитивные способности ребенка, то, как он мыслит, рассуждает. Потом всевозможные психологические диагностики. Обязательно есть система проб и стажировок. В этом вопросе мы сильно отстаем. Например, в Японии школьник до момента принятия решения, куда поступать, должен пройти несколько профессиональных проб, которые заносятся в специальный документ, куда ставятся отметки, что ты прошел стажировки в разных компаниях на разных должностях в присутствии наставника. Это федеральная программа.

Важен комплексный подход. Во многих странах действительно, начиная с пятого класса, ребенка ведут. Невозможно понять, кто такой маркетолог, если тебе не дают какое-то задание, связанное с продвижением неважно кого и чего. Когда мы начинали наш проект, мы делали такие стажировки для ребят из детских домов. Многие компании нас с удовольствием принимали. Посещения проходили не в формате экскурсий (это не работает) – ребята решали какие-то рабочие задачи.

Мы фиксируем колоссальный запрос от родителей на данный формат профориентации. Многие готовы платить. Мы постоянно думаем, как можно организовать такую систему, но многие вопросы упираются в законодательство, трудности трудоустройства подростков.

Интересная форма – взаимодействие с наставником, когда ребенок может общаться, как-то взаимодействовать с профессионалом в какой-то сфере и получать обратную связь.

Но основное – это прицельная, индивидуальная работа профориентолога с подростком по выявлению склонностей, интересов, сильных сторон. В идеале специалист должен наблюдать ребенка в динамике. К этим моделям надо присматриваться и адаптировать их к нашим реалиям.

Оптимальный возраст для начала профориентации – 12 лет. Очень часто за помощью приходят одиннадцатиклассники с большими глазами и единственным запросом: скажите мне, куда поступать. У 7-8 класса ещё есть время, а у специалиста есть пространство для вариантов. Какие-то траектории можно проработать через дополнительное образование. Я работала с девочкой из восьмого класса. Она хотела пойти в педагогику. Я предложила ей летом пойти поработать помощником вожатого, чтобы понять, насколько ей это близко. Я рекомендую в 7 классе ставить в семье вопрос: кем быть, куда поступать, что делать после школы.

– За границей распространено такое явление, как свободный год после школы. У нас на это явление смотрят с опаской. Помогает ли это сделать более осознанный выбор будущей профессии?

– По нашей статистике на это готовы единицы родителей. Это дискуссионный вопрос. Год – это немного. Если мы говорим про парней, то это возможность оказаться в армии. А главное, для чего, какая цель у этого года? Просто отдохнуть? Такой запрос есть. Сегодняшняя система образования устроена так, что после сдачи ЕГЭ дети, как выгоревшие взрослые. Им ничего не хочется, они ни в чем не заинтересованы. Если только с этой позиции посмотреть. Но я все равно ориентирую обратившихся с таким запросом, что это не год ничегонеделания. Можно пройти какие-то онлайн-курсы, поступить вольным слушателем в какое-то учебное заведение. Это станет первыми шагами в освоении профессии. Если не поступил, то можно пойти поработать.

Я за то, чтобы этого перерыва не было. Задача ребенка и семьи, чтобы ребенок не устал. Необходимо соблюдать режим труда и отдыха. Я всегда об этом говорю ребятам. Когда мне подростки говорят, что они очень устали, то я задаю вопрос: а во сколько ты сегодня лег спать? В ответ получаю: 2.30, 2.00, 1.30. А во сколько проснулись? В 7.00. Если бы я уснула в 2.30, а встала в 7.00, то я бы тоже была незамотивирована, нетрудоспособна и незаинтересована. Это обычная физиология. Это должно быть системой на уровне государства: здоровый образ жизни, объяснение особенностей физиологии, регулирование экранного времени. Последнее время экранное время – это тренд, второй по значимости вопрос после «куда поступать»: это история про цифровую зависимость, гаджетозависимость. Если у подростка 12-15 часов экранного времени, то о чем тут можно говорить. И если на этом фоне еще год ничего не делать, то экранного времени станет еще больше.

– С 2012 года работает социально-предпринимательский проект «Школа выбора профессии «Пункт Б», сооснователем которого вы являетесь. Расскажите о работе проекта. Какие возможности он предоставляет участникам образовательного рынка?

– Нашему проекту «Школа выбора профессии «Пункт Б» десять лет. Мы ведем отсчет с первых программ, которые мы проводили в детских домах. Мы стараемся строить экосистему в теме выбора профессии. На сегодняшний день мы помогаем школьникам и взрослым выбирать профессию, обучаем разных специалистов современной профориентации (у нас есть образовательная лицензия) на шестинедельном курсе повышения квалификации «Я – профориентолог», сейчас обучение проходит тринадцатый поток. У нас широкая сеть региональных партнеров, которые работают по нашей авторской программе.

За 10 лет существования нашего проекта мы стали финалистами конкурса инноваций в образовании «КиВО-2015», призерами конкурса социально-предпринимательских проектов «Навстречу переменам – 2015», призерами конкурса «Школа навыков 21 века – 2017» фонда «Вклад в будущее», финалистами конкурса «Бизнес-Успех – 2021» в номинации «Лучший женский проект».

Сейчас у нас большое количество заявок от педагогов со всей России, которые хотят пройти наш курс повышения квалификации и готовы использовать в своей работе разные инструменты современной профориентации, но они не могут его себе позволить по материальным соображениям. В настоящее время мы думаем, как это сделать реальным, возможно, за счет каких-то программ или грантов.

Мы всегда рады сотрудничеству. Профориентация – это системная работа. Людей, которые задумываются, что делать дальше, становится все больше.

– На что необходимо обратить внимание родителям и педагогам, чтобы самоопределение ребенка прошло успешно?

– Первое, и это относится и к педагогам, и к родителям, – важно, чтобы тема выбора профессии стала одной из тем в обсуждении с подростком. Например, можно посмотреть какое-то видео в интернете и обсудить его с ребенком. Я рекомендую присматриваться к детям, общаться с ними, потому что зачастую дети не знают, чем занимаются их родители. И это проблема. Спрашиваешь: кем мама работает. «Мама работает в мэрии». А кем она работает, в каком отделе, чем занимается каждый день. «Не знаю». И это не маленькие дети говорят, а подростки.

Важно, когда мы говорим про будущее и про профессии, рассуждать в позитивном ключе. Родители должны быть счастливыми профессионалами, они должны заниматься тем, что им нравится (по возможности). Можно долго говорить про то, как здорово выбирать профессию, про будущее, но если дома ребенок будет слышать, что родители ненавидят свою работу, то никакого положительного результата не будет. В семье должен быть положительный вектор в отношении будущего ребенка. В период выбора профессии родители должны стать немного профориентологами. К нам на обучение часто приходят мамы, которые хотят разобраться в вопросе, чтобы потом помогать своему ребенку. Это очень здорово. Я советую школьникам и родителям быть немного футурологами, читать соответствующую литературу. Футурологи делают интересные прогнозы. К выбору профессии нужно подходить комплексно, создавая вокруг себя правильное информационное поле. Можно посещать профессиональные конференции в офлайн и онлайн-формате. Это возможность узнать, чем живет та или иная сфера сегодня.

Очень важно просто интересоваться жизнью ребенка. Мы долгое время работали с детьми из детских домов, а потом начали работать с широкой аудиторией. Я честно могу сказать, что часто это очень грустная история. Семейные дети могут быть такими же социальными сиротами, как и дети из детских домов. Когда после первого полуторачасового модуля тренинга по выбору профессии ко мне подходит семейная, домашняя девочка и говорит: «Можно я вас обниму, пожалуйста?» Это история про нарушение привязанности. Или когда мне говорят, что самым значимым живым существом для ребенка является кот (у ребенка мама очень много работает, постоянно в командировках). Это персональные трагедии. Когда я проводила лекторий для родителей про цифровую зависимость, то выяснилось, что родители в телефоне проводят 8-9 часов, что уж говорить про подростка в пубертатном периоде.

Самый важный совет: ни в коем случае не перекладывать ответственность за выбор профессии на школу, учителя, государство, ребенка. Необходимо разделить ответственность. Родителям важно понимать, что они в большей степени влияют на решения ребенка, они больше времени проводят с ребёнком. В семье это решение можно принять максимально объективно, абстрагируясь от внешних факторов.

Фото: сеть интернет