«История – это союз между умершими, живыми и еще не родившимися». Эти слова принадлежат английскому публицисту эпохи Просвещения и одному из основоположников консерватизма Эдмунду Бёрку (1729–1797). Рано или поздно каждый человек начинает задаваться вопросами: «Кто были мои предки?», «Чем они занимались, как жили?» и т. д. Ответы на подобные вопросы люди получают разными способами: можно работать с архивными материалами, знакомиться с исследовательской литературой, а можно самим стать косвенными создателями истории, расспрашивая и фиксируя воспоминания своих родственников, знакомых об их прошлом.

С одной стороны, это очень сложная работа: перевод устного рассказа в письменный исторический источник, чтобы потом с ним могли работать профессионалы и просто интересующиеся. Но с другой стороны, на мой взгляд, это один из самых интересных моментов в ремесле историка, потому что ты сталкиваешься с реальным действующим лицом истории. Конечно, любой человек – это уже история, но в данном случае мы актуализируем те или иные аспекты истории.

Главным неприятным моментом подобной работы я считаю то, что можно не успеть! Сейчас по прошествии некоторых лет, я с грустью ловлю себя на мысли, что я многое упустил: прошло 13 лет со дня смерти прадеда, уже пять лет нет одной прабабушки и четыре года – другой. А ведь я всегда восторженно слушал их рассказы о молодых их годах, о многих событиях из жизни страны, наложивших отпечаток на их судьбы. Время ушло, шанс записать эти рассказы навсегда утерян. А ведь как ценны были бы эти воспоминания!

В данной работе приводятся воспоминания Федора Андреевича Гнибеды, жителя села Петропавловка 2-я Венгеровского района Новосибирской области. Он рассказывает о своем детстве, о семье своей мамы и папы. Эти воспоминания были записаны несколько лет назад студентами НГПУ, хранятся в коллекции историко-биографических материалов кафедры отечественной и всеобщей истории.

Школьники села Петропавловка 2-я у памятника своему земляку – Герою Советского Союза П. П. Барбашову, совершившему подвиг в годы Великой Отечественной войны

Итак, Федор Андреевич вспоминает:

«Семья моей матери переехала из Полтавской губернии, как это было довольно распространено в начале ХХ в. Знакомые прислали весть о том, что в Сибири земли много. Было принято решение ехать. Приехав в Сибирь, столкнулись с некоторыми проблемами: природа не та и землю давали только лицам мужского пола трудоспособного возраста. А на тот момент в семье лишь глава семьи попадал под эти характеристики. Поэтому задумались над тем, не вернуться ли обратно на Украину. Но моя мама настояла на том, чтобы остаться. Так и началась новая страница в истории нашего рода по материнской линии.

Бабушка – Мария Андреевна, дед – Леонтий Иванович. Дед был юморным человеком, а также являлся хорошим сапожником, шил верхнюю одежду, хорошо владел косой. В браке родилось пятеро детей: Михаил, Александр, Мария, Елизавета, Агнесса. Парни имели начальное образование, а дочерям, по мнению родителей, в этом не было необходимости. Хотя бабушка всегда с сожалением вспоминала об этом. Многие отмечали в ней талант и тягу к знаниям. Вся семья работала в колхозе, некоторые занимали видные должности: Михаил был некоторое время заведующим МТС (машинно-тракторная станция), председателем колхоза, а Александр работал в городе Барнауле (Алтайский край) инженером завода.

Моя мама родилась 21 февраля 1891 г. Она была старшим ребенком в семье, поэтому многое ложилось на ее плечи по дому, а также она батрачила. По приезде в Сибирь получили землю, на имевшиеся деньги купили лошадь. Но этого было не совсем достаточно, поэтому приходилось также искать подработку (говоря современным языком). По словам матери, работать приходилось на разных хозяев: кто-то накормит и заплатит хорошо, а некоторые скупые. Постепенно жизнь вошла в колею. В рационе была картошка, хлеб, в зависимости от сезона года была рыба.

Деревня пополнялась новыми переселенцами. В числе очередных из них была семья моего отца.

Семья Гнибеда тоже была многодетной, в ней воспитывалось пятеро сыновей и три дочери. Бабушка и дедушка по отцовской линии были глубоко верующими людьми, строго соблюдали все религиозные посты и праздники. Все дети имели хорошее по деревенским меркам образование. По словам отца, наш род по отцовской линии происходил из казачества.

Сам мой отец родился, еще когда их семья жила в Полтавской губернии (16 мая 1886 г.). Приехав в Сибирь, женился в 1912 г. Только начинал семейную жизнь, как вынужден был уйти на фронт Первой мировой войны. Воевал всю войну, был в плену. Отец дома оказался лишь в 1919 г. Все эти события (военные действия, пленение) повлияли на него, в том смысле, что его здоровье было подорвано. Всю жизнь страдал от болячек (болели ноги). Хотя он и не показывал нам, что очень тяжело справляться с подобной болью.

Отец был достаточно грамотен и мог бы сделать неплохую карьеру, если бы не ряд обстоятельств. Во-первых, он был человеком семейным (жена, дети). Во-вторых, политика государства, а именно – коллективизация. Всё это, можно сказать, привязало его к деревенской жизни. Работал в колхозе. Изначально работал счетоводом (по нынешним меркам это бухгалтер), но из-за своих принципов (а прежде всего, из-за нежелания «прогибаться» под кого-либо) был вынужден оставить эту должность и пойти работать простым чернорабочим.

По своим физическим данным мой отец был среднего телосложения, с худощавым лицом. Был здоровым, выносливым, и это позволяло ему активно жить, несмотря на всякого рода болезни (имею в виду болезнь ног, полученная в ходе войны).

Мама не очень-то и уступала отцу. Она была среднего роста, очень сильной и выносливой в физическом плане. Летом с раннего утра до позднего вечера работала в поле и вместе с этим успевала еще сделать много дел по дому: приготовить еду, испечь хлеб. Самый тяжелый труд для женщин зимой – это стирка и полоскание белья. Специальных средств для стирки белья не было, а для этого использовали зольный щёлок[1].

Для стирки белья применялась особая технология. Суть состояла в следующем: всё белье закидывали в деревянную бочку диаметром около 40–60 см[2]. Бочка не имела дна с обеих сторон. С одной стороны выкапывали яму для стока воды, с другой – на уже заложенное белье через золу в бочку наливали воду. Летом процесс стирки был намного проще, чем зимой, ведь после стрики необходимо было прополоскать и высушить белье. Зимой процесс полоскания проходил в проруби. Мы, будучи детьми, всегда помогали маме в этом. А вот непосредственно полосканием занималась сама мама. Белье шоркали об лед, чтобы улучшить качество стирки. Такой процесс был бы «непосилен» современным изделиям из ткани, а тогда всё было в целости и сохранности. Я думаю, что каждый из нас представляет всю трагичность данной ситуации: в сибирские морозные зимы, в ледяной воде, в легкой одежде и сапогах многим женщинам приходилось периодически проводить подобную процедуру. Иногда мы видели, как у нашей мамы текли слезы из-за совершаемых действий при таких условиях.

Жлукто – приспособление для стирки белья

В деревне жили достаточно дружно. Особая атмосфера царила среди тех, кто имел общую историческую родину. Летом по вечерам собиралась компания, где обсуждались житейские дела. Усадьбы сельских жителей были небольшими, но, на мой взгляд, очень уютными. С одной стороны деревня ограничивалась березовыми перелесками, с другой (мы условно называли «за деревней») располагалось озеро. На озере занимались рыболовством, причем делали это круглый год (зимой рыбу «тянули»). «Конец» деревни уходил в поле, которое, в свою очередь, скрывалось за горизонт. В поле находилось до появления колхозов огороженное (точнее сказать, окопанное) место для молодняка лошадей. Это называлось поскотиной.

Во время летних полевых работ организовывались рабочие бригады и отправлялись на места работы. В деревне оставались лишь старики и дети. Для работы в поле использовали быков, изредка лошадей. Потом, спустя некоторое время, начала поступать техника. Но с началом войны вся техника практически стояла, потому что ремонтировать ее было нечем.

Помнится случай, когда была провозглашена идея ликвидации безграмотности. Под данную программу попала и моя мама. И вот летом они бригадами работали на поле, а в промежутках на перерывы к ним приезжал наш местный бухгалтер. Обучал их грамоте (читать, писать). Потом это всё было свернуто. Но вот с образованием детей было немного иначе.

В первый класс я пошел по современным меркам поздно – в восемь лет. Первые два класса школы находились недалеко (в трех километрах), а вот последующие – в пяти. Первым учителем был Иван Николаевич. Он был достаточно молодым, но очень воспитанным, грамотным и внимательным. Всегда с теплотой в душе вспоминаю его. К сожалению, он учил нас всего лишь два года. Потом мы ходили в другую школу, а с началом войны он ушел на фронт и уже оттуда не вернулся.

В любую погоду мы должны были идти в школу, даже за пять километров, потому что нам было уже по десять лет, и мы считались достаточно взрослыми. Иван Николаевич проявлял заботу и ходил в колхозную контору, чтобы договориться о том, чтоб в морозные дни нас развозили по домам на санях. В эти годы нам сообщили о том, что мы будем праздновать Новый год. И что в школе будет праздник, на котором будут давать подарки, но можно и дополнительно получить подарок, если споешь песню, расскажешь стишок и т. д. Я решился рассказать стишок и получил свою конфетку. В целом я в школе учился не так хорошо, потому что постоянно болел».