Доклад на межрегиональной научно-практической конференции по проблемам художественного перевода в рамках V регионального литературного фестиваля «Сто небес». 11 апреля 2022 г.

Миф и легенда понятия близкие, хотя миф – это рассказы о древних героях, проверить которые уже невозможно, а легенда уже ближе к устному творчеству, зачастую придуманная писателями-фантастами для остроты или глубины сюжета. Тем не менее, очень часто легенды основываются на чьём-то давнем рассказе о реальном историческом событии. Те и другие заимствуют друг у друга сюжеты, те и другие являются элементами фольклора. В том числе и переводного.

Многие герои и реальны, и сказочны одновременно, в рассказах об их подвигах перемешаны правда и вымысел, и все они уже стали или ещё формируются как ценности этнической, национальной культуры.

Богатырь поражает змея (paintress.files.wordpress.com)

Начнём с совсем близкого и родного.

В 1750-1760-е годы в селе Кривощеково проживала семья Афанасия Белоусова. Как и все работали на алтайских Колывано-Воскресенских заводах. Из этой семьи вышли знаменитые работники Змеиногорского рудника братья Константин, Прокопий и Елевферий Белоусовы. На каменоломнях «вместе столь камня ломали, что сколь двести пятьдесят человек наломать не могли».[1] А близ 1825 года бежали они с заводов и долго разбойничали по округе, став легендарными Робин Гудами сибирского фольклора.

Прятались они в каменоломнях, расположенных неподалёку, и потомки этой фамилии указаны в известном списке жителей Кривощёковского выселка, составленный «по 6-е июля 1894 года», а в городе и сегодня живёт много Белоусовых.

Деяния братьев давно уже стали легендой. Ещё в 1880-м году к ней обратился известный сибирский областник Николай Михайлович Ядринцев.

Рассказывая о величественных красотах Алтайских гор, он пишет: «Здесь-то в борьбе с природой развертывались могучие силы крестьянства. Они поднимались на горы, опускались в бездны и везли отсюда огромные камни. Что за порода людей воспиталась здесь, можно судить по силачам братьям Белоусовым, которые должны играть роль в дальнейшем рассказе. Старший брат поднимал, говорят, щуром (ломом) двадцатипятипудовые глыбы камней; младший брат был подобной же силы, а сестра их останавливала на бегу коня за гриву. Такие люди жили в Каргане.

Долго на нём было тихо и смирно, послушно доставлялся камень, чудодейственно добываемый из неприступных высот. Вдруг до заводского начальства в Колывани донесся слух: “Карган взбунтовался и ушел разбойничать”. Предводителями явились силачи братья Белоусовы. <... > Никого не страшились; выйдут в долину, начнут стрелять, скот у крестьян забирали, порох, винтовки, а потом уйдут опять в горы; в пещерах спасались. Наконец, казака убили. Начальство согнало страсть народу: 400 человек крестьян было до 100 казаков. Разбойники кинулись в хребты, где невозможно было пройти; они взбирались сами, привязывали лошадей на арканы и поднимали их через белки. Но их повсюду преследовали. При переправе через одну речку убит был старший брат.

Наконец, разбойников окружили – пришлось сдаться. “Не вяжите нас, так пойдем, веревки не помогут!” – говорил один из Белоусовых, зная свою силу. Его связали сыромятными ремнями. “Крепче”, – говорил он. Но когда был связан, он выпрямился и ремни лопнули, только огромные деревянные вилы остались надетыми на плечи и привязанные к ним руки спереди да деревянные колодки на ногах. Усмирили эту силу. Белоусовы были жестоко наказаны и сосланы. Предание о Белоусовых подтверждается и рассказом ботаника Бунге, путешествовавшего в Алтае в 1826 г.»[2] и лично сталкивавшегося с этими разбойниками.

Николай Ядринцев и Александр Мисюрев (pinterest.ru, infomania.ru)

Но народу такой конец истории с братьями не понравился. В 1930-е годы эту тему продолжил новосибирский писатель, собиратель рабочего фольклора Александр Мисюрев, добавил мифологической неуязвимости удалым борцам с крепостничеством и царскими порядками. «Ежели кто в них стрелит – пулю в ладонь ловили, а то – в продол рубахи, через плечо бросали».[3] И далее прям легендарный Шервудский лес. Стали уже братья не у крестьян скот забирать, а богатых грабить, да бедным добро раздавать. От народа «сибирским Робин Гудам» уважение было.

Да ещё пришлось им биться со змеем гигантским, жившим в Горной Колывани.

Во избежание путаницы сразу отметим, что за последние три столетия в Приобье было три населённых пункта с именем Колывань.

Первая из них – Горная Колывань находится у южного подножия Колыванского хребта Алтайских гор. Здесь, около 1725 года уральским промышленником Акинфием Демидовым был разработан серебряный рудник и заложена крепость, ставшая городом Змеиногорском. Неподалёку находится и небольшое село Колывань. В XIX веке это место было основным поставщиком серебра Российской империи. 

Вторая Колывань ныне уже не существует. В мае 1783 года вышел именной указ императрицы Екатерины II: «… повелеваем первое: Губернскому городу быть в Бердском остроге, наименовав оный Колывань»,[4] но уже через месяц после её смерти именным указом Павла I от 12 декабря 1796 года «О новом разделении государства на губернии» переделивается земля российская, в том числе «Колыванскую губернию упразня окружность ея, приписав к тем, к которым она до 1779 года принадлежала».[5] Упразднен был и город Колывань, который стал «безуездным знатнейшим селением»[6] Бердское.

Ну, а третья Колывань также была образована императорским Указом уже Александра I, от 22 июля 1822 года, согласно которому было велено «учредить губернский город в бывшем Чаусском остроге, на реке Оби лежащем, переименовав оный Колыванью».[7] Сегодня поселок на севере Новосибирской области.

История, рассказанная ниже, имеет отношение именно к той первой Колывани, расположенной на Алтае.

В существование сказочного змея, огромной сибирской анаконды местные народы верили издревле и даже поклонялись ей как божеству. «Их много, змеев, было в старину. Непроходимые змеи были. И свистели они. Такой свист получался, как на фабрике гудок. Потом ушли дальше, в горы. Один этот остался на Фабричной сопке. Тоже нет-нет да крикнет, свистнет. Колыванский змей, очень старый, давнишний. Люди говорят: чешуя у него вроде как рыбья, глаза зеленые, навыкате. Глаза – по пятаку. Сам длинный, с бастрык. Кому покажется – тот человек вскоре помирает».[8]  

Змей это как знак, отношение к которому сразу показывало свой ты или пришлый. Редактор журнала «Природа и охота» Алексей Черепанов писал, что сам видел на Горном Алтае скалы с глазами – четыре гигантских змеиных идола, вытесанных древними алтайцами прямо в скале.[9]

А вот пришедшие из России поселенцы всячески уничтожали это хтоническое божество, зло, олицетворявшие собой силы подземного мира.

Вот и старшой из братьев Белоусовых, по прозвищу Вагуска (молотобоец), увидел на покосе змея. Тот прилёг погреться на каменную плиту. Огромаднейшее такое бревно. «Белоусов не струсил, топором его - раз! Хотел башку отсечь. С одного раза не отсек. Змей проснулся, да как чихнёт - искры полетели. Ещё ударил - змей засвистел, завыл. С третьего раза отсек ему башку. Змей хоть безголовый, но живёт, Обхватил его хвостом, давит, вырваться нельзя, Белоусов кричит: Братухи, скорее! Братья прибежали, народ сбежался. Едва отцепили змеиный хвост, Голову змеиную накинули на кол – аршина три-четыре в ней будет, повезли в Колывань, песню запели».[10]  

Мораль – убили змея, вот в конце-концов, как мы уже говорили, на каторге и сгинули (другая, более героическая версия – были запороты насмерть).

У алтайцев было наоборот – они змей спасали. Немецкий этнолог Ерика Таубе долго проработала на Алтае и в Монголии, собирая фольклор местных тувинцев. Результатом стала книга «Сказки и предания алтайских тувинцев», изданная в 1994 году. Авторизованный перевод уже с немецкого выполнен Беллой Чистовой.

Ерика Таубе на Алтае, 1982 г. (wikimedia.org)

Однажды мальчик Эргил-оол «увидел пожар, и огонь стал пробиваться к нему, а перед языками пламени мчался большой змей в чёрных пятнах, кончик его хвоста уже кое-где обгорел. И подумал мальчик: “Ах вот ведь тоже бедняга этот змей, как ему приходится удирать! Спасу-ка я ему жизнь!”. И он вытянул из лука в чёрных пятнах украшенное чёрными пятнами волшебное средство, вызывающее дождь, обратился с заклинаниями к небу Алтая, вызвал снежную бурю, загасил пожар и засыпал змея чёрной лёгкой землёй, наш мальчик».

На другой день сирота Эргил-оол вновь увидел дым и ту же картину. Ааалаяний!  «Ах, хоть это и червь земли, он ведь бежит, спасая свою жизнь, бедняга», – подумал мальчик, поднял змея тамарисковой рукоятью своей плётки и закинул его за семьдесят горных гряд.

Ааа! Он опять отправился к своему джадыру из сена. И, скача на коне, Эргил-оол заметил, что тот самый змей в чёрных пятнах дожидается на дороге его возвращения. Подумал он: “Ну и ну, разве не забросил я его за семьдесят горных гряд? Что ему здесь надо?” – и сказал:

– Эй, я тебя убью, вот увидишь! – и схватил плетку с тамарисковой рукоятью, трижды обмотав вокруг запястья её петлю, и уже хотел было ударить змея, но тот вдруг заговорил:

– Ааа! Мой Эргил-оол, не убивай меня! Я дожидаюсь тебя на твоём пути, потому что я из тех, кому ты помог. Я не собираюсь вредить тебе, – сказал змей.

– Ааа! Я очень спешу! Ну говори же скорей, что тебе надо сказать, выскажи то, что тебе надо высказать! – сказал он.

И когда Эргил-оол сказал это, змей ответил:

– Эй, Эргил-оол, мне хотелось бы, чтобы мы с тобой обменялись золотой клятвой и стали друзьями».

И дальше змей рассказывает мальчику свою историю, что он не змей вовсе, а «герой, отправившийся на войну с морем Узут» спасать от разрушения Большой Алтай. А потом через эту дружбу со змеем стал наш сирота богатым ханом, «которому отныне на земле принадлежала власть надо всем и надо всяким».[11] Ааалаяний! 

Другая мораль – подружись со змеем, станешь богат.

Но это всё про алтайскую Колывань, а чем хуже мы? А у нас змей чановский, причём целое лох-несское чудовище. До сих пор рыбаки встречают эту рептилию в озере Чаны, которая даже похищает скот и местных жителей. Археологи якобы нашли там фигурку, напоминающего ящера, а наш писатель Игорь Маранин рассказывает, что «некогда, многие тысячелетия назад, существовала единая водная система, которая шла от Каспия, и на востоке кончалась Чанами, которые были гораздо большим морем, чем сейчас. Тогда на берегу этого моря существовал древний город, как конечный порт, конечная станция пути».[12]

«Существуют татарские легенды о том, что была некогда битва между татарским богатырём Чаном и огромным драконом или змеем, и в результате этой битвы появилась огромная яма, которая потом наполнилась водой и стала Чанами… Здесь живет огромный морской дьявол. Причем, это не только «страшилки» для непослушных детей: огромное чудище не раз собственными глазами видели ученые-ихтиологи» – пишет Маранин.

Поиски чудовища на озере Чаны (life.ru)

В 2010 году был организован поиск чановского чудовища. Репортажи об этом печатала федеральная пресса. «Вдруг один из них – 52-летний Сергей Тюляев – оборвал разговор и, указывая рукой в сторону, закричал: О-о-о! Смотрите! Смотрите! – тыкал пальцем собеседник на гладкую поверхность озера, где вдалеке появился какой-то предмет. – Что это вылезло из воды? Какое-то чудо-юдо… Все рыбаки с пристани стали приглядываться и наблюдать за объектом – он выглядел словно спина какого-то змея. А когда журналист попросил завести моторку и доплыть до того самого места, где показалась сибирская Несси, все враз отказались. Через несколько секунд змей исчез...».[13]

Войны со змеями всегда оборачивались для аборигенов – несчастием, за которое обязательно последует расплата. Известный исследователь Сибири Герхард Миллер, работавший у нас в XVIII веке, во время Второй Камчатской экспедиции записал легенду аринцев, народа, обитавший в землях по Енисею севернее реки Кача – перевод с немецкого Александра Элерта.

Герхард Миллер (wikimedia.org)

«В улус однажды приползла змея, которую поранил один человек из народа аринцев, но так, что она осталась в живых. Вскоре после этого на противоположном берегу реки Енисея был слышен крик как будто бы человека, который кричал и просил, чтобы его перевезли через реку. Тогда один человек из упомянутого улуса переправился на лодке через реку. Когда же он достиг противоположного берега, то там никакого человека не оказалось, но в лодку аринцу бросилось множество больших змей, в числе которых была одна чрезвычайной величины, с большой головой и золотистым блеском по всему телу. Она обратилась к человеку на аринском языке и сказала, чтобы он не боялся, а только переправил их на другую сторону…

Змеи, как только они переправились на западный берег реки Енисея, расползлись. На следующую ночь все жители этого улуса, исключая единственного вышеупомянутого человека с его семейством, были погублены этими змеями. Оставшийся в живых обошел все юрты и заметил на телах мертвецов, что из всех отверстий трупов, – ртов, носов, ушей, задних проходов и так далее, – наружу высовывалось по подергивающемуся змеиному хвосту… Остальные аринские улусы после этого происшествия, как говорят, также более не имели счастья в размножении, но постоянно уменьшались в численности. Так что сейчас от всего народа осталось не больше 9 семейств, среди которых есть только один старик, говорящий на аринском языке».[14]

Вот так после покушения на жизнь змеи пострадал целый сибирский народ.

Сказительная этнокультура народов Сибири (описание и прошлого и будущего) сегодня сохранилась в народных напевах, в эпических исполнениях шаманов.

Какое-то её развитие можно увидеть в неоязыческом движении, организациях типа «Космопоиск». Но это уже наносное, и не былинное, что-ли. Всё-таки основной пласт этой культуры во многом ушёл, но, надеюсь, новые исследователи, собиратели и переводчики народного эпоса ещё поведают нам уходящие предания веков.