В российской системе образования уже не один год идет модернизация, не остается в стороне от этого процесса и учитель. Все чаще говорят о профессиональной компетентности педагога, идет подготовка к внедрению профстандарта педагога, в министерстве образования видят необходимость проведения экзаменов по типу ЕГЭ для учителей. Обо всех этих процессах мы говорим с Еленой Васильевной Андриенко, доктором педагогических наук, профессором, заведующей кафедрой педагогики и психологии ИФМИЭО НГПУ.

– Что входит в понятие профессиональная компетентность педагога? И как ее измерить?

– Что касается понятия профессиональная компетентность педагога, то здесь много подходов, но все-таки большинство соглашается с тем, что это совокупность компетенций, которая дает новое качество образования личности и измерить ее можно только в реальной профессиональной деятельности по тем результатам, которые получает педагог. Если учитель вырастил олимпиадников, но при этом у него проблемы с другими учениками, то мы уже не можем говорить о его профессиональной компетентности. Профессиональная компетентность касается, как правило, работы со всем классом. А в классе ученики разного уровня подготовки. Профессионалу необходимо учитывать индивидуальные особенности.

Если говорить об измерении уровня компетентности, то я не думаю, что можно вообще создать какую-то уникальную методику по ее измерению. Если бы мы говорили о решении математических задач, то здесь мы можем создать такую методику, а что касается измерения компетентности, то эта методика может быть приближена, но абсолютно точной она быть не может, потому что ее результатом являются и должны быть дети и их будущее, а не решение математических задач как таковое.

– Получается, что на государственном уровне учитываются только формальные показатели?

– На государственном уровне нельзя избежать формальных показателей – есть определенные нормативные документы. Они очень важны. Вы приходите в магазин и берете продукты, где-то есть ГОСТы, а где-то ТУ. Без показателей никак, другой вопрос, что педагогика, обучение, воспитание – это такие сферы деятельности и отношений, где с формальными показателями очень жестко и трудно, потому что это человеческие отношения – это отношения педагога с учениками, отношение учеников между собой, отношения педагога и родителей, это сложно формализовать.

– В 2013 году разработали Профстандарт педагога. Планировали ввести с 2015 года, затем перенесли на 2017. Как Вы оцениваете этот документ? Почему возникают сложности с его введением? Что изменится для учителей, когда он станет обязательным для исполнения?

– Профстандарт трудно оценить однозначно. Понятно, что он был нужен, как и любой стандарт, тем более в такой сложной сфере, как образование, где очень большое количество конфликтов и противоречий. Мы видим недовольство родителей системой образования, недовольство учителей и детей. И стандартизация, конечно, нужна, так же, как и ФГОСы. Что касается переноса, то документ этот настолько сложный, его в принципе нельзя было сделать без противоречий, поэтому какие-то вещи в нем можно поддержать, какие-то вопросы вызывают большие сомнения. Мне кажется, пока учителя с большим трудом воспринимают этот документ, потому что на данном этапе им очень сложно соответствовать требованиям профстандарта. Самое главное, что непонятно почему именно эти требования прописаны. Невозможно все знания определить перечнем.

Я думаю, что стандарт исполняет функцию акцентирования внимания педагогов и руководителей образовательных организаций на наиболее важных аспектах современной педагогической деятельности. С этой точки зрения стандарт нужен, он помогает учителю обратить внимание на государственные приоритеты в сфере образования. А с точки зрения субъективной работы педагога, как профессионала, я думаю, что он вызовет определенные трудности, потому что в каких-то аспектах может быть увеличит регламентацию деятельности педагога. Например, при разработке образовательных программ. Программа после ее утверждения и фиксации становится нормативным документом для определенной группы лиц, которых мы обучаем. Это нормативный документ, а нормативный документ должен соответствовать определенным правилам и требованиям.

– Широко обсуждается, что немалому количеству педагогов будет трудно соответствовать профстандарту. Значит они должны будут уйти из профессии?

– Да, это правда. Это может быть трудно в силу возраста и определенных сформированных взглядов на вещи. Я знаю замечательных педагогов, которые в свое время ушли из школы сразу же, как только был введен ЕГЭ, при этом они были замечательными учителями и прекрасно учили детей, но они не согласились с какими-то требованиями формализации и не захотели быть репетиторами, чтобы натаскивать детей к ЕГЭ, у них другой подход, и здесь я их понимаю, но я также понимаю и государство, которое ввело ЕГЭ, потому что это достаточно простой и относительно дешевый способ подведения результатов. К сожалению, на сегодняшний день, государство не может позволить себе роскошь поддерживать школу в таком состоянии, в каком она существовала во времена Советского Союза. Экономические причины здесь весьма существенны.

– А кто заменит ушедших учителей?

– Педагогическая профессия будет всегда, потому что всегда будет образование, более того, статус образования по сути никогда не понижался, как на это не смотри. Как бы не критиковали работу учителей и как бы трудна не была подготовка педагогов, особенно если мы возьмем 90-е годы 20-го века. Все равно мы видим, что в образование идут. Например, в последние годы значительный подъем мотивации студентов к обучению в педагогическом вузе – повышается конкурс на разные факультеты и специальности. Все меньше студентов, которые боятся работать в системе образования, боятся работать с детьми. Я как раз сегодня вижу обратную тенденцию: увеличение интереса к работе с детьми и работе в системе образования, причем как юношей, так и девушек.

– Возникает вопрос закрепления молодых специалистов в системе образования…

– Здесь очень важным моментом является практика. Потому что когда студенты приходят в педагогический вуз, они в прошлом ученики, пришли с ученической истиной, с субъективной позицией ученика, но когда они выходят на практику, то они уже в другой позиции и по-другому могут посмотреть на какие-то вещи. Если они сталкивались с несправедливостью или считали, что учитель в какой-то ситуации вел себя неправильно, у них есть все шансы исправить эту ситуацию. Некоторые потом говорят, что, оказывается, учитель был прав.

Новое поколение учителей в большей степени соответствует современным требованиям, потому что дети у нас цифровые, и учитель должен быть отчасти цифровой. Более старшее поколение замечательных, умных, творческих и талантливых педагогов не является детьми цифрового века, и они уже нуждаются в помощи молодых учителей. Мне кажется, преемственность поколений всегда важна и нужна. Необходим институт наставничества. И без старшего поколения нельзя, но и без молодых тоже нет. Я всегда говорила и повторю – очень важны и традиции, и инновации. На одних традициях без инноваций мы отстанем. На одних инновациях без традиций мы погибнем. Поэтому здесь важно и то, и другое.

– Насколько система подготовки молодого специалиста соответствует современным требованиям? Какие условия создаются в НГПУ?

– Изменения связаны с широкими возможностями выбора для молодых. Сегодня очень большое количество направлений, профилей подготовки, различных программ по всем направлениям, более того они меняются постоянно, какие-то программы мы закрываем, какие-то открываем. Я бы сказала, что вуз очень четко реагирует на те изменения, которые происходят в системе образования. Сегодня и система повышения квалификации преподавателей тоже работает. Модульная система подготовки позволяет варьировать и более тесно взаимодействовать с педагогической общественностью, руководителями образовательных организаций, с родителями и школьниками, для них тоже есть особые программы. Это разнообразие привлекает молодых людей, потому что оно расширяет возможности их работы в дальнейшем после окончания вуза. И мы видим, что работу они находят, и очень приятно, что находят ее именно в школе. Уже прошли те времена, когда 20–30 процентов выпускников работали в системе образования, сегодня – около 60 процентов. К тому же образование – это сфера стабильности. Сегодня очень неустойчивое экономическое положение в стране, и люди это понимают. Не говоря о том, что образование – это очень интересная работа, хотя и трудная, конечно.

– Какие трудности возникают при подготовке молодых специалистов?

– Любая работа имеет свои трудности. Мне кажется, что студенты чрезмерно увлекаются гаджетами и очень серьезно относятся к информации, которая приходит из интернета. Они в меньшей степени готовы работать с классическими источниками в библиотеке, хотя у нас великолепная библиотека – одна их лучших библиотек среди всех вузов западной Сибири.

У них просто нет этого навыка. И мы стараемся помочь. Тогда студент для себя открывает, что называется, новую страницу – работу с книгой, монографией, с живым источником знаний. Конечно, книгу можно прочитать и в интернете, но это разные знаковые системы подачи информации, и они по-разному воспринимаются. Это психологический феномен, о котором многие студенты не знают.

Хочется, конечно, чтобы наши студенты использовали для восприятия и переработки информации все возможные знаковые системы, так как это становится очень важным для развития ребенка, потому что если учить человека только посредством интернета, как уникального образовательного ресурса, то мы его сильно ограничим.

– Как соотносятся международные и российские системы подготовки педагогов, а также требования, предъявляемые к педагогам?

– В целом они соотносятся. Особенно после Болонского процесса. А что касается различий… Это связано, во-первых, с предметной подготовкой, во-вторых, с практикой. Дело в том, что у нас предметная подготовка в большей степени регламентирована стандартами, чем у наших зарубежных коллег, а количество часов на практику, которую мы, конечно, стремимся расширить и увеличить, значительно отстает от зарубежного опыта. В качестве примера я могу привести Бирмингемский университет, социальный факультет. Когда мы спросили, как у них осуществляется практика, то они сказали, что это выглядит очень просто. На третий год обучения студент устраивается на работу и год работает как сотрудник. Через год подводятся итоги его практики с руководителем учреждения, где он работал. Это стопроцентная практика и серьезное испытание.

– Какие формы повышения квалификации педагогов сегодня актуальны? Как часто, на Ваш взгляд, современный учителей должен повышать свой уровень педагогического мастерства?

– Повышение квалификации сегодня тоже определяется нормативами. Педагоги должны повышать квалификацию раз в три года, но большинство педагогов повышают квалификацию гораздо чаще, потому что знают, что им нужно, записываются на определенные программы, у нас их очень много в вузе. Допустим, если педагогам необходимо реализовывать ФГОСы нового поколения, условия реализации эффективности, ради этого специально создается программа. На сегодняшний день педагогический вуз является наиболее продуктивным в этом направлении – он предлагает очень широкий выбор программ. Это подготовка к ЕГЭ по всем предметам; технологии, связанные с медиаобразованием школьников; робототехника; инклюзивное образование; работа с одаренными детьми.

– Сейчас все чаще предметом обсуждения становится вопрос экзаменов для педагогов (ЕГЭ для педагогов). На Ваш взгляд, необходима ли данная процедура?

– Я думаю, что нужна, потому что если мы спрашиваем ЕГЭ с детей, почему мы не можем спросить с учителей. В принципе, это нормальная практика во всех странах. В США, например, чтобы переехать из одного штата в другой с желанием работать, ты должен пересдать экзамен, даже если учился в Америке. Я в этом не вижу ничего криминального, хотя и знаю, что у учителей страх перед экзаменами есть.

– Каким, по Вашему мнению, будет педагог будущего?

– Мне трудно себе представить педагога будущего. Хочется, чтобы был выравнен гендерный аспект, чтобы количество мужчин и женщин в школах было примерно одинаково, все-таки женская педагогика – это не очень хорошо для детей. Но при росте статуса образования, при изменении социальных отношений в обществе, при экономической стабилизации, инновационном развитии, технологическом прорыве, я думаю, мы увидим большее количество мужчин в школе. А что касается человеческих отношений, то они не меняются ни в будущем, ни в прошлом. В плане нравственных и мировоззренческих оснований, я думаю, требования будут такими же, потому что это основа существования человеческого общества, здесь принципиальных изменений быть не может.