Все, что мог сделать русский человек в Сибири,
он сделал с необыкновенной энергией,
и результат трудов его достоин удивления
по своей громадности
Н.М. Ядринцев

1954-год. Лето. Заельцовский санаторий, конечная остановка автобуса 17-го маршрута. Дача известных старых большевиков Игната Владимировича Громова и Селиверста Ивановича Якушева. Дед Игнат и дед Селиверст, как мы их тогда называли. Якушевы были близкими друзьями моего деда и бабушки Вагановых, поэтому, в летнее время, чтобы «повидаться», Якушевы приглашали Вагановых на эту дачу. Их приглашения не оставались без внимания. В застольных разговорах, где частым собеседником был и дед Игнат, мой отец интересуется его партизанским прошлым. Досконально не помню все подробности рассказов, но как «без кровей разогнали в г. Камне буржуйскую власть, состоящую из местных купцов-богатеев», помню. Из этого эпизода в памяти остались звучные фамилии: Винокуровы, Петкевичи, Жернаковы, Селюнины. Но, не проявив дальнейшего любопытства, (мне было 15 лет), как-то все позабылось. Лишь спустя много лет, когда я прочитал воспоминания Павла Федоровича Кочнева (1855-1939 г.г.), эти фамилии всплыли вновь. Павел Федорович – житель с. Камня с 1884 г, (ныне г. Камень на-Оби, прим. А. В.) оказывается, был знаком с братьями Жернаковыми. С одним из них, Евграфом Александровичем, играл в «Вист», называя его специалистом этой карточной игры, с другим, Ильей Александровичем, даже «покумился». Это подожгло мой интерес.

О Жернаковых, кажется, прочитал все, что было о них написано. Но недавно, в «Краткой энциклопедии истории купечества и коммерции Сибири», узнаю, что Жернакову Е. А. принадлежала «мельница в с. Дубровском Томского Уезда. По своей производительности 3 тыс. пудов в сутки, она уступала только мельницам новониколаевских купцов и мукомолов И. М. Луканина, Л. Родюкова и В.А. Горохова. Мука Жернакова отличалась высоким качеством, и на 1-й всероссийской выставке в 1909 году его предприятие получило большую серебряную медаль. В этом же году Дубровинская мельница выдала 500 тыс. пудов муки, имела двигатель мощностью 180 л. с., на ней было занято 50-60 рабочих». Стало интересно, а какой был двигатель: паровой или простое водяное колесо. Для размола зерна были каменные жернова или металлические вальцы? Об этом в энциклопедии не говорилось. Да и село Дубровское в списках населенных мест Томского Уезда не значилось. Такое село было в Мариинском Уезде, Зырянской волости на реке Берле, но, судя по документам, мельницы там не было. Возможно, информация о селе Дубровском в Томском уезде – это ошибка автора статьи или опечатка. В Томском же Уезде на р. Оби было село Дубровинское, Ояшинской волости, в советское время ставшее рабочим поселком Дубровино Мошковского района.

В справочной книжке «Волости и населенные места Томской Губернии на 1893г., вып. 12, С-Пет. 1894 г.» на стр. 186 знакомлюсь с мельницами этой губернии. «С подъемом земледелия в Томской губернии замечено сильное развитие крупчато-мукомольной промышленности. Одна из немногих отраслей в Сибири, которая по уровню технической оснащенности находилась на общероссийском уровне. В 1891 году здесь было 9 крупчатных мельниц, из них 4 находились в Томске. Хлеб мелется не только местного производства, но и приплавляемый из южных местностей. Богомоловская мельница в Завьялово перерабатывала около 200 тыс. пудов пшеницы в год. Пшеница с доставкой обходилась от 52 до 55 коп за пуд. Все крупчатые мельницы Томской губернии в 1891 году потребляли до 800 тыс. пуд. пшеницы и выручили за помол хлеба 435660 руб. Крупные крупчатые мельницы хорошо обставлены, при некоторых из них имеется фельдшер или врач и аптечка, из которой отпускались бесплатные лекарства. Основное количество небольших мукомольных мельниц принадлежит крестьянам, меньшая часть крупным частновладельцам. Мельницы на больших реках работают круглогодично, за исключением ледохода, на мелких - весной и в начале лета, в половодье. Для бесперебойной работы мельницы важен столб падающей воды на колесо».

Если жернаковская мельница в Дубровино была водяная, то она могла находиться только «на большой реке» Оби. Подтверждение ее наличия нахожу в книге «Полное географическое описание нашего Отечества, том 16, Западная Сибирь, издание Девриена, Санкт-Петербург, 1907 г.». На стр. 460 говорится: «На реке Оби в с. Дубровино имеется крупная мукомольная мельница, с общим оборотом 180 тыс. руб. Несмотря на значительную производительность, это промышленное заведение не дает сносной гигиенической обстановки труда и не отличается высоким качеством продукта. Хлеб сбывается в окрестностях, частью в обмен на разный товар. Дубровино представляет собой значительное торговое село, оборот его торговых заведений превышает 70 тыс. руб. Торгуют мануфактурными и галантерейными товарами». Возможно, в этих двух документах речь идет об одной и той же мельнице и, к сожалению, в них ничего не говорится о приводе мельниц: паровом или водяном, а это существенный фактор их местонахождения.

Еду в Дубровино, разговариваю со старожилами о мельницах, найденых в документах. Разговор получался однообразный: «Может и была, но при нас ее уже не было». Лишь учитель истории местной школы Семенов Игорь Ермолаевич поведал, что с. Дубровино располагалось по обе стороны Оби, связывая паромной переправой Московский тракт. В конце 50-х годов прошлого столетия он с ребятами, на левом берегу находил множество заилиных деревянных свай, недалеко от бывшей переправы. Но что это было за сооружение, история об этом умалчивает. Старожилы же, шутя, добавляют, что для мельницы здесь нет подходящей речки, а в Успенке, на Поросе была когда-то водяная мельница, но она давно разрушена.

Этому известию я не придал особого значения и продолжал поиски Жернаковской мельницы в Дубровино. И мне удалось ее найти в «Списках населенных мест, Томской Губернии, на 1893-й год». Страница 26, «Томский Уезд, Ояшинская волость, заводское ведомство», порядковый номер 195: «Дубровино, село на обеих сторонах р. Оби. От окружного города (Томска) – 182 версты, число крестьянских дворов – 125, не крестьянских – 12, мужчин – 289, женщин – 262, количество земли – 6392 десятины, церковь, сельское училище, почтовая станция, телеграфное отделение, пароходная пристань, крупчатая мельница, бойница для скота, этапное здание, хлебозапасный магазин, переправа через р. Обь, два питейных заведения». Казалось бы, нашел, но та ли это мельница, о которой говорится в «Купеческой энциклопедии» и принадлежала ли она Жернакову? Подтверждений нет.

В «Памятной книжке Томской Губернии на 1904-й год» в с. Дубровино, помимо информации 1893 года, добавилось: «почтово-телеграфное отделение, московский тракт, земская станция, квартира помощника управляющего Томским имением (Кабинета Его Величества), казенная винная лавка», а «крупчатая мельница», которая была в1893 г., уже отсутствует. Но, на стр. 48, читаю: «Крупчатая вальцовая мельница администрации купца Жернакова, от Томска – 186 верст; ближайшее почтовое отделение – село Дубровино в 4-х верстах; от волостного правления – село Ояш – 44,5 версты, от квартиры крестьянского начальника, станового пристава, мирового судьи и судебного следователя – 186 верст (Томск); число дворов – 12, мужчин – 72, женщин – 54, на землях села Дубровинского, на реке Порос, при ней литейная и столярная мастерские, кузница и торговая лавка. Пароходная пристань Жернакова же на устье р. Порос у Оби».

Я специально оставляю название села Дубровинского и Дубровино по источнику. Далее, на этой же странице: «Мельница (раструс), той же администрации купца Жернакова; от Томска – 182 версты, от почтового отделения (с. Дубровина) – 7 верст; от волостного правления (с.Ояш) – 40,5 версты, число дворов – 2, мужчин – 3, женщин – 4, на землях села Дубровинского, на той же р. Порос, в 7 верстах от с. Дубровина».

И что удивительно, в 1904 году официально фиксируется 2 мельницы Жернакова, но не в Дубровино, а на реке Порос. В другой книге, «Список населенных мест Томской Губернии на 1911 год», информация о с. Дубровино подтверждается. А «крупчатая вальцовая мельница администрации купца Жернакова», стала «Крупчатой вальцовой мельницей, Торгового дома наследников Жернакова и Лапшина, на р. Порос, в 4-х верстах от с. Дубровина и т. д.», стр.70. Мельница же «раструс» уже не упоминается. Возможно, наследники Жернакова к этому времени ее продали. На карте Новосибирской области нахожу р. Порос, а в его устье деревню Успенку. Узнаю, что она находится в 4-х километрах от Дубровино. Остается выяснить, та ли мельница в этой деревне, о которой говорили дубровинские старожилы. Любопытство ведет туда.

Современная д. Успенка, главная улица и дорога, построенная Е. А. Жернаковым, ведет к Оби, где была «Пристань Жернакова», куда причаливали его пароходы «Николай», «Коммерсант», «Усердный» и др.

Тихая, лесная сибирская деревня на правом берегу Оби, разделенная трактом и извилистым чистым Поросом на две части. Как во многих сибирских деревнях – одна улица, с короткими переулками, вдоль которых обильно кустится полынь и крапива. Дома утопают в зелени, многие из них уже освоили горожане-дачники, но от этого не теряется ее деревенская красота. Воздух, напоенный хвойным ароматом, напоминает, что ты «на природе». Еще можно добавить по-тургеневски: «...был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются...» Иду по улице Поросской, в надежде встретить кого-нибудь из старожилов. С одной стороны высокий забор больничного заведения, с другой старые подслеповатые домишки. У одного из них знакомлюсь с местной жительницей, Зоей Семеновной Коневой, родившейся в 1930 году в деревне Галинская, что в семи километрах от Успенки на р. Порос. Как и большинство деревенских жителей, искренняя и доброжелательная, с какой-то внутренней чистотой души, свойственной коренным сибирякам. К тому же, она оказалась замечательной путеводительницей по прошлому этого края.

Елена Семеновна Конева, 1930 г. рождения, родилась в д. Галинская, ныне жительница д. Успенка

Разговор начинается с восхваления красоты здешней природы и, конечно, речь заходит о мельнице.

– «Да, была здесь мельница», – говорит Зоя Семеновна, – Еще до революции ее построил здешний богатей, Жернаков, она у нас жернаковской и называлась. Отец говорил, что выше по Поросу у него была вторая мельница, а на берегу Оби – пристань».

У биатлонистов удачный выстрел означает – попал в десятку. Такое чувство испытываю и я. Поправляю Зою Семеновну, убеждая, что Жернаков был колыванским купцом. Возражает: «Как он мог быть колыванским, когда у него здесь было имение!». Указывая на больничные дома за забором, продолжает: «Диспансер находится на его усадьбе, а вон там, за бугром, была мельница, а на Дачной горе, за прудом, была дача».

Волнение у меня на пределе. Явь подтверждается документами 1904 года: ...«дворов – 12, мужчин – 72, женщин – 54, на землях села Дубровина, на р. Порос». Спрашиваю: «А дома в диспансере, тоже жернаковские?». – «Нет, вон только один двухэтажный остался, но сейчас он сильно переделан. Подделали под него фундамент и перекрыли шифером крышу. Отец говорил, что раньше у Жернакова здесь было много домов, амбаров, кузница, конюшня, мастерские, баня, дом лекаря. В домах жили рабочие мельницы и останавливались приезжавшие за мукой «купцы». «А где была мельница?», – хочу уточнить я. – «Пойдемте», – приглашает Зоя Семеновна, обещая показать ее остатки и местные достопримечательности – водопад и дамбу, сохранившуюся еще с жернаковских времен. Обратив мое внимание на неказистые домишки, добавляет: «На их месте стояли добротные избы рабочих мельницы. Когда они состарилися, их разобрали и в 50-х годах срубили вот эти, теперешние». Я нарочно не стал исправлять произнесенные слова «избы» и «состарилися», на более созвучные нам «дома» и «состарились», потому что «изба» – исконно русское название рубленого из кругляка четырех или пятистенного жилища, как в России, так и в Сибири. Перед его закладкой призывался «Бог на помочь»; под углы клали деньги – для богатства; шерсть – для тепла; ладан – для святости. Думаю, что жернаковские рабочие жили именно в таких избах.

Взыграла фантазия. Похоже, что Жернаков стал основателем деревни Успенка? Делюсь этой мыслью с Зоей Семеновной, но она не подтверждает и не отрицает моего предположения. Не знает и откуда появилось название «Успенка». Подумав, вспоминает: «Вверх по Поросу был хутор «Старо-Успенский», там когда-то жил Мешин Александр Матвеевич. Сейчас он старожил «Успенки», обратитесь к нему, он вам много расскажет об этих деревнях». Разговаривая, медленно идем вдоль улицы: «А вон, впереди, и дамба», – взмахивает рукой Зоя Семеновна. Последняя изба осталась позади. Улица стала расширяться и переходить в пологий спуск, с высокими старыми ветлами по сторонам и крутыми откосами.

Вид дамбы от р. Порос на д. Успенка, прямо виден бывший дом Е. А. Жернакова, слева бывшая пойма пруда

Дорога выровнялась, откосы стали круче, под ногами глина – это дамба. Справа, гектаров на пять, развернулась пойма бывшего пруда, ныне поросшая тополями и кустарником. С восточной стороны ее подпирает круто поднимающийся лесистый склон, с оголенными выходами сланца. На фоне небесной лазури он кажется особенно кудрявым и зеленым. Видно, что в него через плотину упиралась дамба. Под этим склоном серебрится небольшая водная гладь – это река Порос. «Но, где же водопад?», – нетерпеливо спрашиваю Зою Семеновну. «Там, за дамбой», – тем же взмахом руки, поясняет она. Замечаю, что верхний уровень дамбы резко обрывается, а за ним... Ускоряю шаг, оставляя экскурсовода позади, слышу нарастающий шум воды и оказываюсь на обрыве... Внизу, метрах в 15-ти от обрыва дамбы, в неистовом буйстве, белой пеной клокочет водопад. Низвергаясь с 3-х метровой высоты, полусгнившего деревянного настила разрушенной плотины, он представляет живописное зрелище.

Долго не могу оторваться от притягательной силы этого падающего стеклянного потока и вызванного им «холодного кипения», выбрасываемого с пятиметровой глубины. Лопающиеся пузыри этого «кипения», пронизанные солнечными лучами, образуют радужное облако водяной пыли. Взгляд скользит по пенистым бурунам, уносимым быстрым течением. А оно, ударившись на крутом изгибе о скалистый выступ и словно опомнившись, разливается шире, обнажая песчаные отмели и густые кустарниковые заросли. Выступ же, в шапке из березняка и ельника, дугою навис над водой, угрожая в любую минуту свалиться в реку, такую чистую, в свежих зеленых берегах из тростника и осота.

В ее пойме, над зарослями ивняка, могучими гигантами вознеслись вековые ветлы и тополя. Раскачиваясь от порывов ветра, они пугливо кланяются в мою сторону и, грустно шелестя поредевшей листвой, будто нашептывают мне еще никому не рассказанную легенду о былом величии их прародины. Ее могучее и прекрасное былое ощущается в обрушившейся плотине и глиняной дамбе, с остатками деревянных силовых конструкций (ряжей) разновысоких объемов. Выступая из воды обгоревшими срубами, они служат временной опорой дамбы и, в совокупности с окружающей средой, создают художественный образ, подобный полотнам фламандских мастеров кисти.

Небольшая прозрачная заводь, оставшаяся от бывшего пруда, и водяная пыль шумящего водопада источают прохладную очищающую свежесть. «Задрав штаны», бойко шлепаю по песчаному дну этой заводи, вызывая взрывы брызг и распугивая мальков. А надо всей этой благодатью чистоты и покоя, «глубь прозрачных июльских небес» по Ахматовой, голубизна летнего неба, подернутая размытыми облаками над горизонтом, да щедрое обливающее солнце. «И тишина великая такая, покой в душе и звуки нежных лир» – дополняют состояние души эмоциональные стихи И. В. Тарана о Сибири. От этой тишины и окружающего природного великолепия исходит какая-то пронизывающая теплом энергетика, ощущение легкости, силы, здоровья и положительных эмоций. Нахлынувшая необузданная радость, доходившая до ребячьего восторга, обрушилась на меня. Чувствую, что этот жернаковский природный источник красоты и вдохновения мне нравится... Невольно нахлынули студийные воспоминания, связанные с работами на этюдах с нашим замечательным художником А. С. Чернобровцевым. Когда, сидя за мольбертом, выбрав понравившуюся панораму, начинаешь любоваться ею и чувствовать соотношение пропорций натуры, объем отдельных объектов и предметов, цвет и светотени на них. Впитывая в себя все это, начинаешь ощущать как какая-то внутренняя неведомая сила уверенно начинает вести твою руку с кистью, которая оставляет на бумаге созерцаемое.

Можно бесконечно восхищаться красотой руин на фоне прекрасной природы, но ощущаешь еще и грусть по воображаемому, когда-то здешнему великолепию. Какая-то щемящая ностальгия по прошлому жернаковского уголка затронула душу.

Руины дамбы, видны остатки ряжей (силовые элементы плотины – деревянные срубы, сидящие в воде бывшего пруда)

Руины плотины, на дне пруда отчетливо виден лиственный щит от заиливания

Руины силовых ряжей плотины, по их остаткам и выступам дамбы можно судить о глубине пруда и высоте этого сооружения, по которому шла дорога для разъезда двух возов с сеном

Полон был пруд, загорелая белоголовая ребятня с визгом резвилась у берега, бутя воду и помогая рыбакам вытаскивать серебристый от улова бредень. Другие рыбаки, забрасывая удочки с маленьких обласков (долбленые из «однодеревка» лодки), терпеливо ждут поклевки. Вдоль дамбы на «приколах» покачиваются смоленые лодки – плоскодонки. У пирса, стоя в воде и взмахивая ребристыми вальками, бабы «отмачивают» льняные холстины. Подоткнув «до возможного» подолы цветастых сарафанов и оголив белые икры ног, они стыдливо стараются спрятать их, заходя поглубже в воду. За дамбой монотонно шумит мельница. К ней вереницей тянутся тяжелые подводы «помольцев» с мешками пшеницы, создавая единый гужевой поток. Размеренное однообразие движения в этом потоке оживляют разные по ритму кивки лошадей, сопряженные с каждым их натруженным шагом. Навстречу им, «держась правой руки», возвращается обратная вереница, уже с мукой. По крепкому деревянному мосту гулко процокала легкая пролетка, с импозантным хозяином этого заведения и его компаньоном, Львом Ивановичем Лапшиным. «Едут работу свою посмотреть» и отдохнуть на даче, что «на Дачной горе» над прудом. Здесь уже ждут гостей. В овальной столовой, супруга Евграфа Александровича Елизавета Ильинична, с дочерями-невестами: Екатериной (р. 1884 г.) и Александрой (р.1887г.), возможно, и второй Александрой (р. 1886г.), помогают горничной накрывать стол (1). Прибывшие, осмотрев заведение, и найдя, что все в порядке, спешат к столу. Вкусив ренского и закусив русскими разносолами, идут на гульбище, что вокруг дачного дома, «взглянуть окрест себя» с высоты «Дачной горы».

Думаю, что Жернаков любовался здешней природой и своим детищем – грандиозным, по тому времени, гидротехническим сооружением: шестиэтажным зданием мельницы, дамбой, плотиной и мостом « общей длиною 108 саж (230 м.), шириною 6 саж (около 13 м.)». Сама плотина длинною в 50метров, шириною проезжей части около 13 м.; строилась без применения бетона, но, кстати сказать, простояла более 40 лет и была разрушена, только после пожара на ее мосту, случившемся в 1946 году. (2).

О конструкции дамбы и моста поведал житель д. Белоярка, бывший «служитель леса» этих мест, Петр Варлаамович Галкин. Для устойчивости дамбы, от плотины к берегам шел деревянный каркас из бревен, в виде колодцев (ряжей) и бутовался глиной, как менее гигроскопичным материалом. Каркас плотины строился тоже из ряжей, только со стороны пруда устанавливалась мощная деревянная стенка. В середине были оставлены «два прохода с быком», для спуска воды в экстренных ситуациях, «один шириною 13,5 арш. (9,72 м.), другой 17 арш. (12,24 м), со сливным полом в 18 арш. (13 м)».

Проходы были снабжены подъемными шлюзами «вешняками», ходивших в пазах толстых бревен – «белоног». Белоноги упирались в гнезда донного бруса, а вверху крепились в таких же гнездах силовой продольной балки. Получалась массивная сборная стенка из щитов, которая при весеннем ледоходе, легко разбиралась, а по прохождении последнего быстро восстанавливалась. Шлюзами управляли специальные рабочие – шлюзовики. На дно пруда, у самой стенки плотины укладывались щиты из лиственницы, от ее донного размыва. В связке с конструкцией плотины монтировался мост, с настилом из широких толстых плах и ограждался перилами. В их переплете большими деревянными буквами было выведено: «Жернаков».

На мосту, со стороны пруда, устанавливались лебедки для подъема шлюзов, и еще оставался проезд, где могли разъехаться два воза с сеном. Высота от проезжей части до нижнего уровня воды могла составлять до 15-ти метров. С него, со слов старожилов Успенки советского времени А. Мешина, Б. Чихарева, братьев В.и Д. Патриных, не многие мальчишки осмеливались нырять в водопад, где глубина достигала развернутых вожжей (около 10-12 метров). По мосту шла дорога между Дубровино и Белояркой.

Побродив по современному мелководью бывшего глубокого пруда, пофантазировав о его былом величии и созерцая унылое, но живописное настоящее, возвращаюсь на обрыв дамбы, где меня ждет Зоя Семеновна. Теперь тороплюсь увидеть остатки «мельницы администрации купца Жернакова». Поутихшие было эмоции, снова будоражат воображение.

Идем по дамбе, искусственному земляному сооружению, которому более 100 лет. Сколько же глины, сланцевого камня, бревен, плах перевезли на своих телегах крестьяне, близлежащих «населенных мест»: села Дубровино, деревень: Галинской, Белоярской и, ныне исчезнувшей, Старо-Успенки. Где добывали глину, как утрамбовывали в тело дамбы и плотины? Кто делал проект, кто руководил земляными и плотницкими работами? Мои фантазии прерывает голос Зои Семеновны. Указывая на хоровод старых раскидистых тополей, в 30 метрах от дамбы, говорит: «Здесь была межколхозная водяная мельница, построенная при советской власти в конце 20-х годов, мой отец работал на ней шлюзовиком. Я была еще маленькая, но помню, как при подъезде к этой мельнице у телеги отвалилося колесо и один мешок с зерном упал в пруд, мужики изматерилися, доставая его из воды».

Для меня это была новость. – «А почему не использовали жернаковскую мельницу?», – задаю вопрос Зое Семеновне. – «Отец рассказывал, что ее сожгли колчаковцы при отступлении». – Ошеломляющее известие! Значит, используя пруд и дамбу Жернакова, колхозники соседних деревень построили здесь свою водяную мельницу. Сейчас на ее месте остался пологий холм и заросший крапивой с кустарником бывший водоотвод. Оглядев место бывшей межколхозной мельницы, идем по дамбе к деревне и стоящему недалеко от дамбы строению, ранее принятому мною за обычный склад.

Вспоминая некоторые детские эпизоды, Зоя Семеновна неожиданно произносит: «А вот и жернаковская мельница, вернее, что от нее осталось». Передо мной это странное двухэтажное строение без окон, дальним от меня левым углом, прижатое к крутому косогору. Прямоугольное в плане, оно состоит из двух разных зданий, расположенных одно над другим. Нижнее, из серого сланцевого камня, с вкраплениями из красного кирпича и дощатой дверью в лучковом проеме. С левой стороны примыкают деревянные пристройки. Верхнее, из современного красного кирпича, с двухскатной крышей, крытой шифером, представляет собой простое складское помещение. Контраст цвета и материала подчеркивает их разное происхождение. Со слов Зои Семеновны, здание из сланцевого камня – это машинное отделение жернаковской мельницы, уходящее еще на два этажа в землю, а мукомольное деревянное здание было рядом. «А вот здесь, – Зоя Семеновна показывает на торцевую сторону здания, у подножия которого покоится громадный бугор свеженаваленной глины, – был глубокий котлован, где крутилось колесо. К колесу подходил деревянный лоток, по нему текла вода на колесо. От котлована шел, вот этот, земляной отводной канал»…

В голове теснятся эмоции. Вглядываюсь в созданное Жернаковым русло канала и, словно вижу в нем бурлящий водяной поток, спешащий к Поросу. Это было конечное сооружение мельничного комплекса, по заросшему дну которого Зоя Семеновна сопроводила меня до места – слияния канала и Пороса. Сейчас котлован около мельницы завален глиной. Из-под завала видны верхние дуги двух оконных проемов, замурованных красным кирпичом. Значит, работа колеса всегда находилась под наблюдением.

Встаю спиной к этому торцу, поднимаю руки «самолетиком» и спрашиваю Зою Семеновну, в какую сторону вращалось колесо? Подумав, пожимает плечами. А я в такой позе, закрываю глаза и представляю этот двор в жернаковское время летом. «К мельничному колесу, через дамбу проложен деревянный лоток, с верхним деревянным настилом для проезда. По лотку, мощным потоком несется вода и падает на деревянные плицы колеса, разбрасывая снопы сырого водяного блеска, заставляя колесо крутиться. Вал этого колеса уходит в машинное отделение, где на него насажен шкив (колесо с широким ободом), который посредством ременной передачи, передает вращение всей трансмиссии мельницы. От нее приходят в движение элеваторы, подающие зерно наверх, вальцовые станки на всех этажах, вызывая монотонный гул и мучную пыль. Этот гул и шум падающей воды, оглашается окриками бородатых мужиков: «Па-ста-ра-нися, зашибу-у!»... Они выныривают из широко распахнутых дверей мельничного здания с мучными кулями в «горбушах» за спиной и спешно грузят их на подводы, покрикивая на мешающих любопытных зевак. За слаженной работой следит сам хозяин. Обоз готовится к отправке в Нижний Новгород на «1-ю Всероссийскую выставку». Оттуда он привезет хозяину Большую Серебряную медаль за отличное качество муки... Где-то в здании мельницы в выбойном отделении (помещение готовой продукции) бабушка Александра Матвеевича Мешина большой кривой иголкой с толстой льняной ниткой, торопясь, «укупоривает» (зашивает) еще теплые мешки с мукой. В заломленном картузе, «в синем кафтане, почтенный приказчик, толстый, присадистый, красный как медь», подстегивая и без того вспотевших мужиков, то и дело покрикивает: «Шеве-ли-сь!»... Слюнявя «химический» карандаш, он ведет «расходъ» в толстой амбарной книге». Мнимая картина прошлого прерывается лязганьем огромного амбарного замка на дощатой двери машинного здания. У нее появляются люди в «белых халатах» – нынешние хозяева этого сооружения. Они и надстроили это здание, создав здесь склад психодиспансера.

Разговор со старожилом Успенки, а ныне ее дачником, Романюком Анатолием Афанасьевичем снова заставил меня задуматься над устройством жернаковской мельницы. От отца, Афанасия Ивановича, ему было известно, что на мельнице была паровая машина и он еще мальчишкой начинал работать на ней масленщиком. Известно, что масленщик должен был следить за смазкой вращающихся механизмов и подвижных соединений. Если здесь была паровая машина, то для чего нужно было водяное колесо?

Ответ нашел в книге П. А. Афанасьева «Курс мукомольных мельниц»: «В качестве двигателя мельницы используется сила падающей воды. Количество падающей воды определяет производительность мельницы. Сложности с водой в зимнее время устраняет устройство парового двигателя. Паровая машина и котлы должны устанавливаться в разных помещениях на нижнем этаже». Эта подсказка пролила свет на устройство паро-водяной мельницы Жернакова. Возможно, паровая машина на ней включалась в мукомольный процесс только зимой, когда снижалась мощность водяного потока, как об этом говорится в книге П. А. Афанасьева.

Какие машины и механизмы обслуживал Афанасий Иванович не известно. Особое же внимание на такой мельнице, думаю, уделялось наливному рабочему колесу, паровой машине и всей трансмиссии, которая передавала вращения жерновам (верхним – бегуном и нижним – лежаком), вальцовым станкам, а также всем механизмам, участвующих в мукомольном производстве. Афанасий Иванович рассказывал, как в престольные праздники, каждый рабочий «завода», как называли мельничный комплекс, получал в подарок мешок крупчатки. В семье Анатолия Афанасьевича хранилась фотография этой мельницы, 1915-1916 года, доставшаяся ему от отца, об этой фотографии знают почти все старожилы Успенки, к сожалению, утраченной.

Из рассказов Анатолия Афанасьевича и Мешина Александра Матвеевича выходило, что здание мельницы было деревянным, 5-ти или 6-ти этажным, из чего я понял, что оно похоже на известные (по старым открыткам) здания новониколаевских деревянных мельниц «Алтайской фабрично-промышленной Ко», «Новониколаевского крупчатно-мукомольного Тов-ва» и др.

Старожил д. Успенка Александр Матвеевич Мешин

«Общее устройство мельниц зависит от принятого на ней метода помола, а размеры определяются количеством смалываемого на ней зерна и машин, необходимых для производственного процесса. Если мельница работает простым помолом, то, кроме поставов, машин для очищения, сортирования и лущения зерен, ставятся приборы для искусственного охлаждения, выходящего из поставов продукта. На мельнице с «повторительным» (неоднократным) помолом ставятся машины для очищения крупки и значительное количество различных сит. Когда известен метод помола, определяют силу двигателя мельницы и количество поставов. После этого приступают к набору сортировальных, очистительных, подъемных и др. машин, а от этого уже зависит число этажей мельницы, высота которых должна быть не менее 8 футов (2,44м.). Постав состоит из 2-х цилиндрических камней-жерновов. Нижний – неподвижный, называемый лежняком, верхний же движущийся – бегуном. Поверхности, обращенные друг к другу, называются мелющими поверхностями. На них делаются особые бороздки, способствующие размельчению и передвижению размалываемых зерен. Зазор регулируется.

В нижнем этаже (ниже нулевой отметки первого этажа), устанавливают главный приводной вал, передающий движение жерновам. Тут же, при простом помоле, помещают нижние концы элеваторов, служащие для подъема «горячего» зерна от жерновов в верхний этаж к гипербоям (гоппербоям) для охлаждения. При «повторительном» же помоле поднимают к крупяным сортировальным машинам, ситам и др. механизмам.

На первом этаже располагают постава (комплект из двух жерновов с прилагаемыми к ним механизмами). Здесь же определяют помещение для ремонта жерновов и устанавливают мучной сортировальный цилиндр, мука из которого спускается через вертикальные трубы в нижний этаж, где на их концы надевают мешки при простом помоле. При повторительном помоле на первом этаже помещают камеру для приема различных сортов муки.

На втором этаже помещают ящики для очищенного зерна, крупы и размолотого охлажденного продукта.

В 3-м этаже при простом помоле устанавливают гоппербои и часть машин для очищения зерен. При повторительном (на 3-м и выше) – помещают сортировальные сита для муки, крупки и крупы. Для удобства подъема продукта из одного сита в другое их помещают на разных этажах, и сортируемый продукт последовательно переходит сам собою из одного в другое.

Под крышею располагают первые зерноочистительные снаряды, верхние концы элеваторов, а также ящики или закрома для зерна и продуктов размельчения, что делается так же и на др. этажах.

Размолотый продукт, выходя из-под поставов, поднимается в верхний этаж. Спускаясь вниз, желательно, чтобы на своем пути он мог последовательно охладиться и рассортироваться, дойдя до одного из нижних этажей, где его можно было собрать для «укупорки» в мешки и отправить по назначению. Если не очищенное зерно поднимается на верхний этаж, оно на своем пути к поставам, должно пройти через всю серию машин, служащих для его очищения, сортирования и лущения.

Склады и магазины, из которых питается мельница, устраиваются независимо от мельничного здания на случай пожара (имея в виду взрывоопасность продукта). На этот случай на мельнице должен быть водопровод с пожарными кранами. Освещаться предохранительными лампами или фонарями, зажигающимися извне.

Задача мукомольного производства – не только в размельчении зерен, но и в рассортировке полученного продукта на большее число сортов. При этом необходимо отделить питательные вещества зерна от оболочек. Помол может быть произведен двояким способом: или так, что оболочки зерен – отруби будут содержать в себе приставшие к ним частички мучнистого вещества, или же так, что мука будет содержать частицы отрубей. В 1-м случае мука будет лучшего вида и хлеб из нее вкусней. Поэтому при помоле стараются получить более тонкую - «белую муку». При помоле зерна размельчаются неодинаково из-за различной структуры наружных и внутренних их частей. Более мягкая сердцевина легко обращается в муку, оболочки, из-за содержания в них клейковины и древесины, труднее поддаются истиранию. Если помол производится сразу мелко и зерно сухое, то и оболочки размельчаются тоже мелко и их трудно отделить от муки. Чтобы лучше отделить муку от оболочек, помол ведут в несколько приемов (повторительные помолы): сперва крупно (на крупку), отделяя отруби. Для этого перед помолом зерно смачивают и оболочки труднее поддаются размолу. Отделив их просеиванием, полученную крупку мелят еще раз на более сближенных поверхностях жерновов, с отделением отрубей. Затем, каждый раз уменьшая зазор между жерновами, повторяют цикл помола до получения желаемого сорта муки. А это в свою очередь, касается расположения и количества различных машин и этажности мельничного здания» (3).

Если мельница Жернакова выдавала муку «высшего качества», то, согласно П. А. Афанасьеву, для этого должен быть сложный «вертикальный» технологический процесс и, соответствующее ему, оборудование. Это оборудование должно размещаться на нескольких этажах мельничного здания, а судя по фотографии Анатолия Афанасьевича и рассказам старожилов, мельница Жернакова была многоэтажной и, скорее всего, имела такое оборудование. Возможно, Жернакову попадала в руки книга П.А. Афанасьева и при сооружении своей мельницы, он учел его некоторые рекомендации.

В «Памятной книжке Томской Губернии на 1904 год» говорится, что мельница Жернакова была «вальцовая, крупчатная». Как мне объяснили на Новосибирском комбинате хлебопродуктов № 2, каменные жернова со временем вытеснились вальцовыми станками. Процесс получения муки идет уже в стальных жерновах-вальцах. В конце этого процесса продукт собирался крупчаткой «в одном из нижних этажей для «укупорки» в мешки». Крупчатка – пшеничная мука, лучшего помола и высокого качества. «Мука лучшая, под названием крупичатой, выделывается в русских мельницах, бывает всегда суха и не подлежит скорой порче; для всех надобностей, лучшая. Если взять в горсть и сжать крепко – вылетит между пальцами» (4). Значит, Жернаков и получал здесь «крупичатую муку», применяя новейшие технологические достижения того времени.

Старожилы показали мне место, где стояло здание мельничного отделения и рассказали, что лет пятнадцать назад, при прокладке электрических коммуникаций, мешал его фундамент. Его решили убрать, но весь фундамент, длиной более 30 метров и в ширину около 20 метров, не смогли раздолбить. Так что археологи могут найти его остатки. Каменное здание машинного отделения сложено из сланцевого камня разных размеров на белом растворе, который не поддается железу. Трогаю эти нагретые солнцем, древние камни и испытываю трепетное волнение от соприкосновения с осязаемой реликвией нашей сибирской истории. К сожалению, дошедшей до нас в разрушенном виде, но и это впечатляет. Когда-то здесь ходил хозяин этой мельницы, сновали рабочие с подернутыми мучным белым налетом лицами. Такие же, как мы сейчас, но в другой «одежке» и другим восприятием мира.

Нижний этаж – машинное отделение жернаковской мельницы, глиной засыпана зона водяного колеса глубиной более пяти метров. Параллельно торцу здания, по лотку, шла вода на водяное колесо. Отсюда же шел отводной канал в р. Порос

В разговоре со старожилами пос. Успенка братьями В. и Д. Патриными интересуюсь судьбой мельницы после революции. Узнаю, что после смерти Е. А. Жернакова, (уточняют: «помер еще до революции», прим. А. В.), сын его от первого брака Николай (1879г. рожд. прим. А. В.) и «вторая жена Жернакова» стали хозяевами этой мельницы, а в 1917 г. продали «все имение». Меня удивило то, что старожилы знали и помнили основные вехи из жизни Е. Жернакова. Знали, что он «помер еще до революции», знали, что была «вторая жена», две дочери Евграфа, сын Николай и, что он руководил мельницей последние годы перед революцией. Это говорит о том, что в Успенке ходили и сохранялись слухи о «местном купце» Жернакове, о его «заводе-мельнице» с прудом и о деревне при мельнице. Судя по сохранившимся спискам 1918 г. жителей Успенки и рабочих мельницы, видно, что деды и родители многих современных старожилов Успенки работали у Е. А. Жернакова. После его смерти, последовавшей 26 апреля 1908 г., оставались работать на ее новых хозяев – Т/Д «Е. и Н. Жернаковы и Л. Лапшин». Компаньонами этого торгового дома были: вторая жена Евграфа – Елизавета Ильинична, сын Николай и «управляющий по делам администрации Е. Жернакова – мещанин г. Ирбита Лев Иванович Лапшин».

Братьями Патриными и Мешиным выдвигается и другая версия, что в 1917 г. была продана только мельница, «каким-то купцам-евреям из Новониколаевска».

Подтверждение второй версии нахожу в документах: « г. Новониколаевск, Томской Губернии 1917 г. сентября 30 дня. Мы, нижеподписавшиеся гр. Файвеш Израилевич Ривво, Александр Григорьевич Шмуйлович, Яков Зиновьевич Жданов и Николай Герасимович Веденин, заключили между собою настоящий договор товарищества на вере в нижеследующем:

1). Мы, Ривво, Шмуйлович, Жданов и Веденин, учреждаем Т/Д Ф. И. Ривво, А. Г. Шмуйлович и Ко, под фирмою «Дубровинское мукомольное тов-во».

2). Т/Д учрежден с целью покупки близ села Дубровино паровой мельницы от администрации по делам Е. А. Жернакова и для ведения торговли, как своими фабрикатами мельницы, так и другими товарами. Для приема и исполнения разного рода торгово-промышленных поручений и казенных подрядов.

3). Главная контора Т/Д находится при мельнице, а в других местах могут быть открыты ее отделения».

Учреждая Т/Дома, Новониколаевская Городская управа, при этом, регистрировала и выдавала удостоверения. Т/Д «Ривво, Шмуйлович и Ко» был зарегистрирован 5 окт. 1917 г., под № 22. Адрес село Дубровино. (5). К сожалению, не найдена купчая на эту сделку, поэтому сложно говорить о времени «свершения крепостного акта». Если Т/Д «Ривво, Шмуйлович и Ко», купил мельницу до декабря 1917 года, то в период с марта до 26 мая 1918 г., она была национализирована Советской властью.

После чешского переворота в мае 1918 года к власти пришло Временное Сибирское правительство. Оно вернуло прежним владельцам их предприятия, конфискованные Советской властью. Скорее всего, эта перетряска коснулась жернаковской мельницы и новых ее хозяев. В ноябре, 13 дня, 1918 г. газета «Народная Сибирь» № 109 уже извещала: Т/Д «Ф. Ривво, А. Шмуйлович и Ко» под фирмою «Дубровинское мукомольное тов-во», близ села Дубровино, сим извещает, что 10 ноября, старого стиля, будет пущена мельница для размола сеянки, а так же будет приниматься партионный размол при производительности от 3000 до 3500 пудов в сутки». Судя по оптимистическому объявлению, новые хозяева были довольны приобретением мельницы и вкушали коммерческий успех. Но на пороге стоял переломный 1919 год. Под натиском красных частей, в конце этого года отступал Верховный правитель Колчак. Многие зажиточные семьи, боясь расправы красных, покидали насиженные места. В середине декабря 1919 года, после изгнания Колчака, в Новониколаевске была провозглашена советская власть.

Как известно от Зои Семеновны, деревянное здание мельницы сожгли отступавшие колчаковцы. Без крыши осталось здание машинного отделения. Покореженные механизмы успенцы растащили в 20-х годах. На берегу Оби долго валялось громадное колесо-маховик. На этом можно было ставить точку. Мне казалось, опираясь на информацию в Памятных книгах Томской губернии, документы ГАНО, фотографии и рассказы старожилов, я составил краткую историю жернаковской водяной мельницы. Но последняя поездка в Успенку опрокинула это мнение.

В маршрутном автобусе Мошково-Белоярка я завел разговор с пожилым попутчиком, бывшим жителем Старого Пороса, о мельнице в Успенке. Он поведал о том, что у Жернакова в Успенке было две мельницы, работающие «в паре»: водяная, а рядом – паровая. К сожалению, подробностей об этих мельницах он от деда не слышал. Как-то неуверенно произнесенная им фраза, что «в 20-х годах их сожгли арендаторы», задала новую «информацию к размышлению».

Меня эта версия заставила снова идти в архив, чтобы (согласно пословице) «Снова да ладом», искать подтверждающие документы. В архиве Новосибирской области был найден «Акт. Село Дубровино, 1921 г. окт. 5 дня, о передаче Советской мельницы № 13, находящейся в 5 верстах от с. Дубровино, той же волости, в арендное содержание, согласно договора, заключенного 7 сент. между Новониколаевским Губсовнархозом и арендаторами: Тореевым И.Г., Фрейманом А.М., Сажиным В. А. и Крестьяниновым П. А. Срок аренды назначается на 3 года: с15 окт.1921г. по 15 окт. 1924 г.»... далее на 4-х страницах перечисляются обязанности арендаторов и права Губсовнархоза. Это была ошеломляющая находка. Оказывается жернаковское предприятие в декабре 1919 г. не уничтожено, а с 1917 г., после ремонта, продолжало молоть муку Т/Д «Ривво, Шмуйлович и Ко». Но в конце 1920 начале 1921 года, судя по документам, мельницей руководит  В. А. Сажин. Значит, она была национализирована, но конкретного документа, когда это произошло, не обнаружено. (6).

Известно, что Ф. Ривво был каинским 2-гильдии купцом Томской губернии, с. Решоты, Каинского уезда, Каргатской волости. А. Г. Шмуйлович числился крестьянином того же села, а в Каргате имел торговлю: «Шмуйлович А. Г. Бакалея, мясо, хлебная торговля, мануфактура». (7). Ривво в с. Решоты имел двухпоставную мельницу, которую советская власть национализировала. В 1923 г. он писал заявление о ее возвращении. Протокол Новониколаевского Губернского Экономического совещания от 7 марта 1923 г. накладывает резолюцию: «Денационализировать и передать гр. Ривво и Жданову». (8). Не найдено заявление на возврат торговому дому «Ривво, Шмуйлович и Ко» жернаковской мельницы. Думаю, что компаньоны писали его с надеждой вернуть «доходную статью». Осталась неизвестной их дальнейшая судьба после мятежных дней в истории нашей страны.

С восстановлением в Новониколаевске власти Советов в декабре 1919 года, многие предприятия в городе и волости, вновь были национализированы и мельницам присвоены номера. Так мельнице, бывшего владельца Н. К. Туркина, был присвоен №1, и она стала называться мельница «Советская № 1». Мельница «Сибирский мукомол» (что жива до сих пор по ул. Фабричной 31), бывших хозяев Белякова, Богатова, Кроткова стала «Советской мельницей № 3». Мельница Сухарного завода получила № 7, мельница баронов «Бр. Рудзинских» – № 8, мельница Е. А. Жернакова «близ села Дубровинского» стала «Советской № 13».

1921 год – это год начала Новой Экономической Политики (НЭП). Были пересмотрены акты национализации. «В силу инструкций Наркомпрода от 16.06. 1921 г. и Сибпродкома, было определено, какие мельницы не подлежат денационализации, какие вернуть прежним владельцам, а, за отсутствием таковых, сдать в аренду. Мельничный подотдел Губпродкома приступил к денационализации и возвращению бывшим владельцам мельниц сельскохозяйственного типа». Видимо, национализированные мельницы вошли в перечень «государственных», а возвращенные прежним хозяевам, как арендные, и регистрировались под простыми номерами. Поэтому, в документах можно встретить разные мельницы с одними и теми же номерами, но один из них с определением как «госмельница №...». Вообще, с номерами мельниц произошла сплошная путаница из-за того, что, дважды национализированные, они передавались из одного ведомства в другое с присвоением новых номеров. Поэтому гороховская мельница в Бердске значилась под № 2 и № 9.

О новых арендаторах сведений мало. Известно, что Фрейман Адольф Мартынович, возможно, до 1917 г. работал машинистом на мельнице Лобастова. (9). В документах мельничного отдела Новониколаевского Губсовнархоза, он с января 1921г., возможно, и ранее, по июль 1921 г. работал механиком на госмельнице №1, бывш. «Алтайской Фабрично- промышленной Ко» (она же Н. К. Туркина). 26 мая 1921 г. им был составлен «акт о необходимости постройки новой градирни, т. к. старая (деревянная, видимая на старых открытках, прим А. В.), совсем пришла в негодность и угрожает падением. Механик А. Фрейман». Тореев И. Г. в 1921 г. с марта по май месяц, фигурирует в документах «Зав. советской паровой мельницей № 8». Она принадлежала баронам «Бр. Рудзинским» и находилась на р. Каменке, на спуске Кривощековской ул. № 22. В 1925 г. числилась в аренде Новониколаевского Губторга (10).

Взяв в аренду мельницу №13, арендаторы Тореев и компания подписывают обязанности арендаторов, предъявляемые к ним, и соглашаются с правами Губсовнархоза. Им дается разнарядка «вырабатывать со дня приступа к работе по 60тыс. пуд муки в 1-й год, во 2-й не менее 80 тыс. пуд и в 3-й- не менее 100 тыс. пуд. Губсовнархозу арендатор выплачивает арендную плату в количестве полфунта (205 гр.) с перерабатываемого пуда (16 кг.) зерна. В течение всего срока аренды арендатор своими силами и средствами обязан поддерживать предприятие в полной исправности. Все служащие и рабочие, занятые на этом предприятии, приравниваются к рабочим и служащим, занятых в аналогичных госпредприятиях. Губсовнархоз выдает арендаторам ссуду в виде дензнаков на сумму 1 млн. руб. Денежная ссуда погашается в течение 1 года с начислением % годовых. Арендатор обязан произвести капитальный ремонт оборудования: поставить один новый вальцовый станок, заменить котел, установить паровую машину, отремонтировать плотину и турбинную камеру, поставить дымовую трубу, заменить цилиндры рассевами и довести производительность мельницы до 1750 пуд (28000 кг) в сутки. По истечении срока, предприятие в полном составе и со всем инвентарем, должно быть сдано по описи, а недостающее пополнено».

Пред. Губ-го Совета Нар. Хоз-ва А. Звездов.

Уполном-е арендаторы: И.Тореев, А. Фрейман. Утверждаю А. Ломов. 30 сент. 1921г.

Далее дается опись движимого и недвижимого мельничного имущества на 16-ти страницах. При этом, помимо комиссии, присутствовали представители: от Губсовнархоза Обухов, от Союза пищевиков Тиунов и арендаторы. Эта опись открыла новую документальную страницу Жернаковской «крупчатной мельницы, что в устье р. Порос». Раскрыла нам производственный и жилой комплекс жернаковского детища. Позволила заглянуть внутрь, «пройтись» по 6-ти этажам мельничного здания и «увидеть» его техническое оснащение. Представляю некоторые фрагменты недвижимого имущества мельницы (11).

Корпус мельницы пустопорожний, деревянный 6-ти этажный. Рубленый из круглого 5-ти вершкового (220мм.) леса, на каменном фундаменте, построенный в 1906 году, с разделяющей лестницей между обойкой и мелющим отделением длиною 44,5 аршин (32 м.), шириною 20 арш.(14,5м.), высотою 27,5 арш.(14,4м.). Наверху пристроено помещение для железного бака от пожара. В корпусе 103 окна, 8 слуховых, на каждом этаже по 4 полустеклянных двери, 2 балконные железные лестницы.

Помещение для парового котла, машины, раструса (подвижные сита), и мельницы для сеянки. Здание кирпичное, с капитальной стеной отделяющей паровые котлы от машины, с заложеными  для потолка двутавровыми балками. Длинна здания 44,75 арш.(32, 2м.), ширина 17 арш.(12,2м), высота 6 арш.(4,3м), в здании 11 окон, одна глухая и 4 полустеклянных двери, крыто железом, построено в 1906 г.

Эти пункты подтверждают наличие парового привода для основного корпуса, а в описи №3, движимого имущества «мельницы для сеянки», под п.2 записано: « наливное водяное колесо» диаметром около 5м. Вот и разгадка «двух» Жернаковских мельниц. Далее, в описи недвижимого имущества под № 3-4 идут простые помещения для отрубей, раструсного камня и др. Под № 5-6-7, 11-12, 17-18, 20 числятся 8 амбаров для ссыпки зерна, построенные в разные годы с 1898 по 1906, на деревянных столбах (толстый вертикальный кругляк) и на  каменных фундаментах. Как образец: «Амбар для ссыпки зерна, построенный в 1906 г. Рубленый из круглого 6-ти вершкового (26,4 см.) леса, с 3-мя такими же капитальными стенами на каменном фундаменте, длиною 41 арш. (29,5 м.), шириною 10,5 арш.(7,5м.). Во всю длину амбара балкон с приделанной к нему лестницей, 8 простых дверей, крытый железом». В перечень входят: 2 бани, одна «рубленая в 1904г., другая в 1909г. из 5-ти вершкового(22 см.) бруса, на каменном фундаменте. Конюшня, построенная в 1903г. рубленая из половинчатого соснового леса, с полом на 8 стойл, без фундамента, крытая драньем (тонкие деревянные пластинки для покрытия крыш, прим. А. В.). Кузница, построенная в1898 г., рубленая из однорезника (распиленное вдоль бревно, с коего снят один горбыль, прим. А. В.), без фундамента, крыта землей» (дерном). Открытые навесы, сараи, кладовые, ватер-клозеты (отхожее место, с английским устройством напуска воды, прим. А. В.), караульное помещение – общим количеством 8 строений и «забор вокруг мельницы». 

Более подробно в описи представлены 18 жилых домов для рабочих, служащих, конюха и помольцев (приехавших на мельницу крестьян с зерном, прим. А. В.), из них двухэтажных насчитывалось 6. Как и амбары, эти дома построены в разные годы с 1891 по 1901г. «Дом жилой-контора, 2-х этажный, построенный в 1900г., рубленый из 5-ти вершкового кругляка (22 см.), на каменном фундаменте, длиною 20 арш.(14,4 м.), шириною 11 арш. (7,9 м.), высотою 8 арш.( 5,76м.). Крыт тесом, с пристроенным теплым клозетом, рубленым из однорезника размером 6 х 6 арш. (4,3 х 4,3м.), высотою 8 арш. (5,76м.), крытый железом». Все дома имеют «пристроенные кладовки и сенцы», но одноэтажные не оборудованы клозетами.

Интерес представляют апартаменты хозяина: «Дом жилой летний, дачный, построенный в 1895г. из 3-х вершкового (13,3 см.) пластинника (распиленное вдоль бревно, с коего сняты 2 горбыля, прим. А. В.), без фундамента, размерами: длиною 18арш.(13м), шириною 9 арш.(6,48м.), высотою 4,5арш.(3,24м.), с прирубом в угол из пластинника в столбах 12х12х4,5 арш.(8,64х8,64х3,24м.). Вокруг дома терраса из плах под одну крышу с домом, крыта железом, к дому пристроена кладовка». Старожилы Дубровино рассказывали, что их клуб построен в 30-х годах из бревен жернаковской дачи. Но, как я видел, клуб построен из кругляка, что не соответствует дачному пластиннику. Значит, версия старожилов Дубровино отпадает. В перечень недвижимого имущества включена «Земляная плотина длиною 108 саж.(230м.), шириною 6 саж.(12,76м.) с двумя проходами, один шириною13,5арш.(9,72м.), другой 17арш.(12,24м.), с деревянными сооружениями.

Невозможно перечислить все движимое имущество жернаковской мельницы, находящееся в разных зданиях мукомольного комплекса. В шестиэтажном большом корпусе находились элеваторы, мучные тележки, сомовейки и бураты (механизмы для очищения зерна от мякины), рассева (качающиеся сита), обоечная машина вертикальная наждачная и др. механизмы установленные на всех 6-ти этажах. В перечень оборудования мельницы для сеянки входило: «турбина вертикальная, водяное наливное колесо диаметром 6,5 арш. (4,68м.), шириною 2,5арш.(1,8м.), фермер с 3-мя жерновами, трансмиссия (привод со шкивами для передачи вращения на станки), 3 вальцовых станка и др. механизмы.

На 5-м листе описи представлено оборудование машинного отделения – основного движителя всех механизмов в 6-ти этажном корпусе мельницы. «Паровая машина завода «Робей», Англия, 2-х цилиндровая, без конденсации, работающая свежими парами. Диаметр цилиндров 12 дюймов (34,48 см.), ход поршня16 дюймов (40, 64 см.), с маховиком и рабочим шкивом». Весьма сомнительно, чтобы она давала мощность в 180 л. с., как сказано в «Краткой истории купечества и коммерции Сибири».

Для освещения жилых и производственных помещений была установлена «динамомашина завода Стручкова Чибисова, 80 вольт, 100 ампер». В котельном отделении «Котел паровой водотрубный, завода «Бари», построен в 1891 году; паровой насос системы «Вортингтона».

Далее идет «Перечень квартирного имущества: шкафы, кровати, комоды» и пр. мебель. Имущество конного двора представляли «сани, кошева, хомуты, водовозка, телеги, дрожки, пожарная телега, колокол весом 20 фунтов (8кг.),  рабочих лошадей- 2».

После подписания договора, возможно, со старым костяком рабочих мельницы Жернакова и Ривво-Шмуйлович, советские арендаторы приступили к ремонту производственного комплекса мельницы и запустили ее. Об этом свидетельствуют документы. (12). «Список предприятий всех групп, входящих в сферу деятельности Новониколаевского Губсовнархоза на 1 февраля 1922 года. Мельница №13, с, Дубровино. Суточная производительность: 1400 пудов крупы; 1800 пудов мягкого (видимо, имеются в виду отруби); 1190 пудов сеянки (85%); 1050 сеянки (75%)». Этот процентный расклад сеянки сейчас трудно разгадать, возможно, это сортовое разделение. В этом же документе дается ее краткое техническое оснащение: «Турбина водяная в 47 л. с.; 1 вальцовка  4-х валовая 18 х3,5 дюйма; 1 вальцовка 3-х валовая 21х10 дюймов; 1 вальцовка 3-х валовая 3х8,5 дюймов; фермер 24 дюйма; 1 жернов 6/4» (это измерение в четвертях читается – «шесть четвертей» прим, А.В..). Из этого видно, что деревянное « «наливное водяное колесо» с горизонтальной осью вращения, диаметром около 5 м., заменено на металлическую т(ю)рбину (так по описи), с вертикальной осью вращения. Она явилась основным приводом на восстановленной мельнице. И мельница купца Жернакова Е. А., пусть не в полном объеме, вновь выдавала продукцию уже новой власти и новым хозяевам.  (Турбиной называлось рабочее водяное колесо (как правило, металлическое), с вертикальной осью вращения, по народному «мутовка». Другое значение «мутовки» – водяная деревенская мельница с веревочным приводом от водяного колеса к жерновам, прим, А. В.).

Нашлись «Требовательные ведомости зарплаты Дубровинской мукомольной мельницы №13, на январь месяц, 1921 г.», со списком рабочих и служащих, возможно, в конце 1921 г. работавших у арендаторов:

1. Сажин Вас. Алексеев. – зав мельницей, окл. 1250 руб. в мес.

2. Новокшенов Вас. Матвеев. – крупчатник 1300

3. Ватлин Александр Степан. – весовщик 1010

4. Петров Лазарь Петров. – весовщик 1010

5. Тиунов Иван Григорьев. – весовщик 1010

6. Елохин Кузьма Тимофеев. – конюх 810

7. Петрачук Павел Дмитриев. – чернорабочий 810

8. Кубышкин Емельян Романов. – чернорабочий 810

9. Кубышкин Матвей Романов. – дневальный 1010

10. Григорьев Евграф Яковлев. – дневальный 1010

11.Звягинцев Ал –др. Устинов. – пом. дневальн. 890

12. Гвоздев Андрей Григор. – счетовод 1150

13. Сажин Алексей Родион. – ст. засыпщик 1100

14. Чечулин Борис Антонов. – переписчик 890

15. Букин Матвей Григорьев. – дневальный 1010

16. Жидков Яков Семенов. – дневальный 1010

17. Коваленко Иван Иванов. – токарь, слесарь 1050

18. Кокалин Василий Анастас. – кузнец 1050

19. Кубышкин Роман Фомич – сторож 730

20. Ивачев Яков Петрович – сторож 730

21. Тиунов Григорий Алексеев. – столяр 1050

22. Лобов Максим Петров. – чернорабочий 810

23. Романюк Тимофей Иван. – плотник 1010

24. Ширшов Михаил Афанасьев. – печник 1010

25. Безукладников Константин – слесарь 1050

26. Шахтаров Филипп Иванов. – плотник 1010

27. Романюк Афанасий Иванов. – плотник 1010

28. Ширшов Дмитрий Михайлов. – пом. дневальн. 890

29. Головнина Екатерина – истопник 690

30. Ширшова Татьяна Алексеевна – уборщица помольного отд. 690.

Зав. М-цей, он же кассир Сажин В. А.

Председатель Житков Я. С.

Члены тарифно-расценочной комиссии:

Романюк А. И., Ширшов М. А.

Секр.Чечулин Б. А. 30 янв. 1921 г.

Шесть месяцев «эксплуатировали» арендаторы жернаковскую мельницу. В марте 1922 г. договор арендаторами расторгнут. Об этом говорит их заявление, поданное в июне этого же года. Они пишут: «В Новониколаевский Губернский Совет Нар. хоз-ва, в промышленный подотдел: На ваше отношение от 27 мая, за №1816, отвечаю вам вторично, что мельница №13 нами, арендаторами, со всем движимом и недвижимом имуществом, согласно технической описи, принятой нами от Совета Нар. хоз-ва, сдана 15 марта с/г. полностью по той же технической описи Новоник-му Губпродкому, на что имеется акт приемочной комиссии. Бывший арендатор И. Тореев» (13).

В промышленном подотделе Новоник-го Губсовнархоза фиксируется это заявление под входящим № 3497, 25 июня 1922 г. и накладывается резолюция: «К расчету с арендаторами мельницы № 13» и неразборчивая подпись. Далее на листе №16 идет предписание: «Бывшему арендатору Фрейман Адольфу Мартыновичу, госмельница № 1 Губпродкома (бывшая Туркина). При заключении Вами с Губсовнархозом договора, Вам была выдана денежная ссуда в р-ре 1.000.000 руб. совзнаками, что в переводе на золото равно 16 руб. 67 коп. Означенную сумму, во избежание предъявления судебного иска, благоволите внести в самом непродолжительном времени в кассу Новоник-го Губсовнархоза, Красн. пр-кт, дом быв. Ежова, 3-й эт., ком. №3. Завфинотделом Гурин, главбух Иванюк». (Этот красивый дом, «красного кирпича, рустованный под грановитую палату, что в московском кремле», находился рядом со старым зданием кинотеатра им. «Маяковского» по Кр. Проспекту, прим. А. В.).

Что же явилось причиной столь быстрого расторжения договора на аренду мельницы № 13? Документальных подтверждений ее нет, но есть версия. В договоре есть пункт №3, который говорит, что «Промысловый сбор, согласно,  Декрета Народных комиссаров о порядке натуральной оплаты за переработку зерна с мельниц в кол-ве полфунта (205 гр.) муки с переработанного пуда (16 кг.) зерна». Но часто арендодатели под разными предлогами увеличивали эту квоту, создавая невыгодные условия арендаторам. Другой пункт №17: «Помещения, арендованные по сему договору и составляющие принадлежность предприятия на все время аренды, находятся в пользовании арендатора».

Этот пункт был нарушен декретом от 6 сент. 1921 г. об обеспечении лучшими помещениями детских учреждений. «Рассмотрев все стороны вопроса о предоставлении под школу-коммуну помещений при мельнице № 13, и имея в виду, что необходимо сейчас же, до наступления холодов, разместить до 70 детей, помещения при мельнице № 13 сдать под детскую школу–коммуну. Предгубисполкома Косарев, 21 окт., 1921 г.» (14).

Это нарушение договора происходит через 16 дней после его подписания. Возможно, эти нарушения явились существенным негативом для арендаторов, повлиявшие на разрыв с арендодателями, но пункт № 17 представлял заботу Советской власти о детях-беспризорниках.

После отказа арендаторов И. Тореева и Ко, Губпродком ищет новых арендаторов. В газете «Советская Сибирь» за 17 августа 1922 г., на стр. 4 опубликовано объявление: «Согласно протокольного постановления комиссии при участии представителей Наркомпрода от 4 авг. 1922 г. сдаются в аренду мельницы № 5 и № 13. Желающих взять таковые в арендное пользование просят подать заявления в Мельничный отдел Губпродкома с изложением условий аренды. Срок подачи заявлений с 12 авг. с. г. Губпродкомиссар Базанов. Зав. мельничным отд. Воробьев».

Паровая мельница «№ 5 построена в 1902 г. по ул. Нобеля (совр. Ногина), принадлежала «Новониколаевскому крупчатному мукомольному товариществу», учредителями которого являлись жена статского советника О. А. Ленкшевич и вр. барнаульский купец из с. Крутихи А. С. Зорин (15).

В областном архиве нахожу подтверждение версии старожила Старого Пороса о том, что мельница Е. Жернакова сгорела в 20-х годах. На странице 17- «Протокол комиссии по обследованию имущества и машин мельницы №12(13), оставшегося после пожара 7 февраля 1925 г. Состав комиссии: от УАУ- т. Гончаров; от УУФО - т. Холоденин; от УИКа - т. Кулеша; от мельницы № 12 (13) - т. Залевский; от Дубровинского С/совета - т. Яковлев, Стрельников. Председ. Т. Яковлев, секрет. Кулеша». Разговор идет об оценке имущества бывшего в пожаре и какую сумму оно представляет. «Имущество, сохранившее некоторую ценность: каменное здание машинного отделения мельницы, стены в 2,5 кирпича, крыто железом, потолок на двутавровых балках № 26, размерами 32 х 12,5 х 4, 3 м.; вальцовый 4-х вальный станок «Немелька»; жерновой постав для камня-веретено и вал, баланс, чугунные шестерни; турбина вертикальная системы «Жонваля»; паровая машина з-да «Роббей», 2-х цилиндр; маховое колесо; паровой котел з-да «Бари; динамомашина 4-х полюсная 120 в. 80 А. и др. Сохранились здания и сооружения не бывшие в пожаре: (дома, амбары, кузница, конюшня, земляная дамба, плотина, прорезы и «вешняки», «кауз»). (Кауз – деревянный лоток для подвода воды к мельничному колесу, прим. А. В.) к турбине, турбинная камера и каменный выходной лоток из нее шириною 2, 8 м., высотою 2, 1 м.», т.е. те же самые строения, что записаны в арендной описи 1921 г. «Частично сохранился инвентарь» и представлена его опись (16).

В документах не называется причина пожара на мельнице. Версия мщения арендаторов нигде не подтверждена. Возможно, не была соблюдена противопожарная безопасность. Комиссия же констатирует: «Во время пожара сгорело: крестьянского зерна на сумму 76 руб. 87 коп. 2 вальцовых станка, упавших в турбинную камеру, несмотря на все принятые меры к спуску воды для осмотра станков, не представилось возможным. Комиссия приходит к заключению: сгоревшие: трансмиссия, фермер, один вальцовый станок и верхняя часть турбины, а так же упавшие в турбинную камеру вальцовые станки – не представляют ценности. Все оставшееся имущество собрано в бывшем каретнике, а частью в жилом 2-х этажном доме, в котором квартира сторожа. За неимением сургучной печати, охрана имущества поручается сторожу Золотухину, под его личную ответственность. Спуск воды и льда во время весеннего половодья, поручается Дубровинскому Сельсовету, под личную ответственность председателя Яковлева».

Далее комиссия предлагает свой выход из создавшегося положения: «...члены комиссии указывают на то обстоятельство, что в р-не радиусом в 50 верст нет ни одной мельницы вырабатывающей сеянку, на что сейчас сильный спрос крестьян. Мельница, поставленная на переработку зерна на сеянку, безусловно, будет влиять на указанный район с населением около 90-100 тыс. жителей. Для этого количества годовой помол будет обеспечен, по крайней мере, в 150 тыс. пуд. Исходя из этого, комиссия выступает за восстановление мельницы, но считает целесообразным, в возможно кратчайший срок, приспособить мельницу на простой размол, воспользовавшись даровой энергией воды».

Губернские власти пошли на это предложение. В 1925 г. , 7 августа проходит «Заседание Большого президиума Новониколаевского Губисполкома, с вопросом о передаче оставшихся от сгоревшей мельницы в с. Дубровино, строений, Алексеевскому (Мошковскому) РИКу, (Районный Исполнительный комитет) с целью восстановления сгоревшей мельницы. Докладчик Рогов» (17).

Много было потрачено сил и средств на восстановление жернаковской мельницы «под простой размол», используя предложение комиссии и рекомендации Губисполкома. Но, занимающаяся ее восстановлением межколхозная комиссия, пришла к выводу, что выгоднее построить новую мельницу. Учитывая назревшую необходимость в ней, в конце 20-х годов, недалеко от жернаковского пожарища, соорудили межколхозную водяную мельницу (о которой говорила Зоя Семеновна, прим. А. В.). При этом использовали жернаковские же, сохранившиеся сооружения: плотину, дамбу, рабочее колесо и каменные жернова, предварительно отремонтировав их и соорудив новый лоток, к водяному колесу. Все близлежащие колхозы мололи здесь муку. Но в 1946 году от случившегося на мосту пожара, плотину размыло, из пруда ушла вода и крапивой заросла брошеная мельница.

В таком грустном виде, все эти строения навевали печаль до начала 50-х годов прошлого столетия. К этому времени до Успенки докатилась волна электрификации. Тогда решили использовать остатки жернаковских сооружений и на их основе, устроить электростанцию. Срочно взялись восстанавливать плотину, Переоборудовали здание машинного отделения жернаковской мельницы и установили в нем привезенную из Германии динамомашину. Смонтировали водяное рабочее колесо (турбину), с вертикальной осью вращения и вывели трансмиссию на динамомашину. По улицам расставили столбы, натянули провода и подвели их к каждому дому. По восстановленному лотку пустили воду на турбину, она раскрутила динамомашину... и – «нам дали свет», – заключила Зоя Семеновна.

Малая электростанция давала напряжение 120 в. и освещала деревни: Успенку, Белоярку и Галинскую. Но в 1959 году (как и в 1946 г.) сгорел верхний деревянный настил моста и частично «ряжи» – рубленый остов плотины. Связи в силовых элементах нарушились, вода промыла слабые глиняные места, плотина рухнула и электростанция стала. С тех пор эти сооружения не восстанавливались и сейчас их останки представляют собой живописное зрелище для современных любителей «архаики». С пуском же Новосибирской ГЭС этот край вновь увидел «свет».

Мне удалось заглянуть внутрь жернаковского машинного здания вместе с врачом диспансера. Если считать уровень пола у входной двери, где мы стоим, за нулевую отметку, то под нами еще два этажа, по 2 м. высотой, с крутыми лестницами. Стены и потолок нулевого этажа грубо оштукатурены и побелены. Окон нет, доктор включил фонарик. Кое-где осыпавшаяся штукатурка обнажает сланцевый камень. Неровный бетонный пол зияет рваными ямами. Осколки кирпича и бетонной крошки гулко хрустят под ногами, затрудняя передвижение по помещению. Вдоль одной стены штабелями стоят деревянные ящики с пустыми трехлитровыми банками. По проржавевшей лестнице спускаемся вниз, лицом к ступенькам из толстой проволоки, и держась за них.

Помещение аналогичное первому. В проеме перегородки, пушечным стволом выступает вал проржавевшей, но целой динамомашины. На фланце, едва различимые немецкие буквы и год 1947. Чувствуется, что она подвергалась демонтажу, но что-то помешало довершить начатое дело. Спуститься ниже не решился. Но луч фонаря высветил два оконных проема зашитых досками и заваленных всяким хламом.

Находясь в машинном отделении, невольно чувствуется волнение и трепет от осязания, пусть и воображаемого, духа столетней давности. Рассматривая динамомашину, которой от роду всего 57 лет, задался вопросом, как она получала вращение от вала водяного колеса,  какое было соединение этих двух агрегатов? Прокручивая мысленно разные схемы, невольно перешел на, когда-то стоящие в мельничном здании, вальцовые станки, по описи их было 3, качающиеся сита, элеваторы и другие механизмы. Как они соединялись с рабочим колесом паровой машины, сколько их было, как они стояли, как работали элеваторы, как шел процесс размола? Любопытство росло, но, не зная мельничного производства, я только распалялся. А оно, как оказалось позднее, очень сложное.

Выходной вал динамомашины

Об устройстве такой мельницы мне рассказал технический директор комбината хлебопродуктов № 2 Игорь Дмитриевич Котов. Такие мельницы снабжались элеваторами и механическими устройствами, для вибрации подвижных сит, с разной ячеистостью. Впоследствии эти устройства получили название «рассева». Как и другие механизмы мукомольного производства, они устанавливались на нескольких этажах. Это позволяло после размола зерна в вальцах, «растрясать» (разделять) муку по сортам, добиваясь высшего качества.

Повторяясь, пишу: мне казалось, опираясь на информацию в Памятных книгах, документы, фотографии и рассказы старожилов, я составил краткую историю жернаковской мельницы. Именно краткую, потому что в поисках разгадки этого сибирского исторического феномена продолжение следует. По описи 1921 и 1925 гг. известно: «помещение для парового котла, машины, раструса и мельницы для сеянки – здание кирпичное, с капитальной стеной, длинной 32 х 12, 5 х 4, 3 м.». Здания же машинного отделения, сложенного из сланцевого камня, в описях не оказалось. Но в 50-х годах в таком здании устроили электростанцию, значит, оно уже было или его построили на месте сгоревшего в 1925 г. здания. Старожилы же в один голос говорят, что это здание «без крыши» осталось от Жернакова, очень бы хотелось этому верить. Тем более, что метод кладки лучковых проемов на замковый камень, без применения металлических опор, в 50-х годах уже не применялся. Качество же кладки, раствор и дубовые лучковые оконные рамы говорят о своем древнем происхождении. Вот и новый вопрос, который предстоит выяснить.

Мельница «раструс на р. Порос» администрации купца Жернакова», упоминаемая в «Памятной книжке 1904 года», в 1911 не числится за наследниками Жернакова Е. А. Возможно, он ее продал, как только запустил в 1906 г. « вальцовую крупчатую мельницу» в устье Пороса. Но, скорее всего, ее продали наследники. Частые судебные иски по долгам Е.А. заставили их продать эту мельницу.

В Сибирском Торговом Календаре на 1898 год, в разделе «Объявления» на стр. 218, есть рекламная информация: «Торг. дом «И. Богомолов и сын», мельница раструс, для перемола ржи и пшеницы на простой размол». Возможно, жернаковская мельница раструс была настроена тоже на простой помол для крестьян ближних деревень. Она находилась в деревне «Старо-Успенка» на р. Порос и была построена или приобретена раньше «вальцовой крупчатой». В километре от нее, в верх по Поросу, находилась другая мельница Степкина (Кепкина). Бывшая Жернаковская, как говорят старожилы, незадолго, до революции и, какое то время при советской власти, принадлежала Ивачеву, и называлась «Ивачевской». Степкин (Кепкин), с приходом Советов, разобрал свою мельницу, а механизмы продал. Возможно, это он давал объявление в газету «Народная Сибирь» за 1918 год, № 77, стр.4: «Продается одна половинная часть поставной (жерновой) мельницы на реке Порос, в поселке Галинском (выше по Поросу от д. «Старо-Успенка»), Алексеевской волости» (ныне Мошковский район).

О судьбе «Ивачевской» мельницы в советское время поведал старожил современной д. «Успенка» Александр Матвеевич Мешин. В 1927 году семья Мешиных, с пятилетним сыном Александром, из д. «Ново-Успенка», что на берегу Оби, рядом с жернаковской пристанью, переселяется в д. «Старо-Успенка» на р. Порос, и родители работают на «Ивачевской» мельнице. «Страшное» весеннее наводнение 1937 года снесло ее, и деревня стала пустеть, превратившись в хутор «Старо-Успенский».

Судя по рассказам старожилов, хутор «Старо-Успенский», что на р. Порос, где находилась жернаковская мельница «раструс», раньше назывался деревней «Успенка». Новый поселок рабочих вальцовой мельницы, возникший у жернаковской пристани, как продолжение мельничного посада, получил родственное название «Ново-Успенка». Он застраивался еще и самовольным заселением «лапотников» (переселенцев из России). Название «Успенка», по одной версии старожилов, идет от выражения «успел возвести три венца и печку» – значит, становишься жителем деревни. По другой – подразумевают связь с иконой «Успения Богородицы», но это версии. Официально, поселение зарегистрировано только в 1918 году, как поселок «Новоуспенский» на р. Обь, Алексеевского района (совр. Мошковский). Дворов 45, Мужчин 132, женщин 115. «Жернаковское же имение» носило неофициальное название «Мельница Жернакова» и строилось на арендованной у Кабинета земле (18).

Немного истории. Россия на рубеже 19-20 веков. К этому времени, с закрытием Колывано-Воскресенских заводов, основная доходная статья казны опустела. Тогда Корона обратилась к «собственности царской фамилии» – Кабинетским землям и стала сдавать их в арендное содержание, пополняя казну. Земли Кабинета, как своеобразная доходная статья царской фамилии, стали формироваться еще с середины 18 века в Алтайском округе. Оформлялись они как земельная императорская собственность, находящаяся в ведении Кабинета Его Императорского Величества (1704-1727 г., 1741-1917 г.). «Учреждение под этим названием появилась в России при Петре 1. Тогда это была собственная канцелярия государя. При Екатерине 1 Кабинет начинает приобретать значение высшего государственного учреждения, а с 1759 г. значение собственного казначейства императорского величества. Кабинет, входя в состав министерства двора, заведует собственностью государя императора и распоряжается ею на основании высочайших указов и повелений, являясь центральным органом Министерства императорского двора. В условиях самодержавной монархии государева (императорская) и государственная (казенная) собственность есть единое целое». (19).

К Кабинетским землям в Алтайском округе Томской губернии и Томского уезда относились: Кайлинская, Кривощековская, Ояшинская, Тутальская и Чаусская волости и почти все правобережье Оби от Новониколаевска до Томска (20). В эти земли входили большие площади лесных массивов, называемых лесными дачами. Так, на землях Дубровинской лесной дачи, помимо территории занятой селениями, существовали наделы лесные, для пользования их угодиями, и наделы под пашню. За эксплуатацию земли и леса крестьяне платили Кабинету оброк. «Кабинет кабалил крестьян через принудительное введение денежной аренды. Это было сделано для перехода с подушного обложения крестьян оброком на поземельное.

Основное межевание в Томской Губернии проходило в Алтайском округе с показанием земель удобных, неудобных и особенно лесной площади, где, иногда происходили излишние прирезки топографами и оставались, так называемые, « свободные земли Кабинета Его Величества». Сложившиеся Крестьянские Общины старожилов часто использовали боровые поляны, колки, рощи, малопригодные для земледелия участки между селениями, в своих целях. Эти участки Общины захватывали «всем миром» и устраивали на них оброчные статьи, т.е. сдавали в аренду под мельницы, кузницы, гончарные и кожевенные заводы. Такие кустарные производства возникали в крестьянских лесных дачах и облагались «обществом» установленной мирским приговором платой. Арендаторам приходилось платить и общине и Кабинету. В 1894 году Сенат постановил, что мирские приговоры об отдаче земли в аренду, могут отменяться по требованию Кабинета», который забирал эти «излишки» в свое ведение, устраивая на них такие же оброчные статьи, как и общины старожилов». Так появлялись земельные участки, получившие название «отборки» (21).

Евграф Александрович Жернаков и взял в аренду такой «Отборк» Дубровинской лесной дачи, в устье р. Порос. По тогдашним условиям «в договорах предусматривались определенные обязательства арендаторов. Они призывали к соблюдению мер предосторожности от возникновения лесных пожаров, о принятии участия в их тушении, об особой ответственности за совершение самовольных порубок». Свой участок Е. Жернаков взял, возможно, с торгов, и построил свое «предприятие». Возвел шестиэтажную крупчатую вальцовую мельницу, каменное здание машинного отделения и мельницы «для сеянки», питающие их сооружения: плотину и дамбу, кузнечную, столярную и литейную мастерские. Оснастил все это необходимым оборудованием. Построил амбары для ссыпки зерна и целую деревню рубленых домов. Некоторые из них оборудовал ватерклозетами-туалетами « по английскому устройству, с напуском воды», что в то время было большой роскошью даже в городе. Недалеко от мельничного здания открыл «мелочную торговую лавку».

Исходя из сложности производства и, учтя большое количество занятых на нем рабочих, наверное, был приглашен «лекарь» (фельдшер). На Поросе же устроил вторую мельницу «раструс», оставив, как память о ней, хутор «Старо-Успенский». На берегу Оби соорудил пристань, куда причаливали пароходы Е. Жернакова: «Николай», «Усердный», «Полезный» и «Коммерсант». Эта пристань вошла в перечень важных остановочных пунктов на р. Оби, такие как: «Дубровино», «Белоярская», под названием «Мельница Жернакова», от Томска 263 версты. От мельницы к пристани булыжником вымостил дорогу, которая сейчас находится под тонким слоем асфальта. В одном из его разломов Б. Чихарев (старожил д. Успенки) показал «булыги, выложенные еще Жернаковым». По ее сторонам уютно обосновалась «тихая лесная сибирская деревня Успенка». Возведя в общей сложности 43 сооружения (по описи недвижимого имущества этой мельницы в 1921году), обустроил имение и, думаю, стал родоначальником деревни Успенка (22).

Возникает вопрос: «Почему Е. А. Жернаков в Новониколаевске не стал строить мельницу?» Сейчас нам этого не узнать. Возможно, его отпугнули кабальные арендные условия, которые «Вот уже более 6 лет большинству здешних арендаторов приходится платить Кабинету установленные налоги 10-12 руб. в год и по разным общественным выборам от 15-25 руб. в год. Если человек торгующий, то с него берут особо: и за торговое или промышленное заведение, и за торговые права, и за обучение детей, и за пожарное дело, и т. д. Платя же за все сказанное, плательщик не может быть уверен, что личность его гарантирована от нападения злоумышленных людей, или имущество его не будет уничтожено пожаром. Постройки на арендной земле остаются мертвым капиталом. Ни одно кредитное учреждение не выдаст под них ссуд. Никакое промышленное заведение при условии аренды развиваться не может. Особенно из-за той статьи арендных контрактов, которая гласит, что на арендном участке, нельзя завести другое предприятие без особого разрешения и согласия Управляющего Алтайским Округом. При этом арендатор находится под постоянным страхом, что его могут во всякое время заставить очистить занимаемый участок и побросать свои постройки за бесценок» (23).

Наконец, в 1907 г. начался разговор: «Все места переходящие городу, находящиеся за полотном жел. дороги, должны быть отданы в полную собственность, в данное время арендуемые. А именно: Луканину И. М.- 20000 кв. саж. по 1 руб. 50 коп.; заводу «Труд» – 1000 кв. саж. по 1 руб.; А. М. Луканину – 9200 кв. саж. по 1руб. 75 коп.; Н-Николаевскому мукомольному Тов-ству- 14000 кв. саж. по 1руб. 75 коп.; Бр. Нобель- 1000 кв. саж. по 1 руб. 75 коп.; Обществу «Мазут» –8000кв. саж. по 1руб. 75 коп.;  Шамовскому З. И. - 2000 кв. саж. по 1 руб.; Адм - ции Е. А. Жернакова 3500 кв. саж. по 1 руб». У Е. А. Жернакова , на этом арендованном участке «за полотном жел. дороги, на р. 1-й Ельцовке, по которой к центру города, находился салотопенный и мыловаренный завод» (24).

Если у Е. Жернакова не ясна причина отказа от строительства мельницы в черте города, на выделенном участке, то «Доверенный мануфактуриста Саввы Морозова приезжал в Н-Николаевск посмотреть участок земли под фабрику и торговлю. В разговоре с Кабинетским ведомством не сумел договориться об условиях аренды и основал дело в Омске» (25).

Так могло случиться и с Е. Жернаковым. К его счастью, он не познал горечь национализации своих владений при советской власти. Скончался 26 апреля 1908 г. Похоронен в Колывани, утверждают ее старожилы.

Оставшееся громадное состояние из движимого и недвижимого имущества, финансовый банковский капитал переходят к его семье. Известно, что в избирательную кампанию по выбору уполномоченных в Гор. Управу г. Новониколаевска, на новое четырехлетие 1909-1912 г. г., под № 188 участвует «Жернакова Е. А. наследник Николай Евграфович», с оценкой имущества 4000 руб. Это отправной сигнал о наследовании имущества Е. А. Жернакова в г. Новониколаевске его сыном Николаем Евграфовичем Жернаковым. Здесь он проживал по адресу Тобизеновская 63 (совр. Горького) и служил в Русско-Азиатском Банке. В 1913 г. 6 фев. единогласно избирался председателем общества прогрессистов. (26).

Кроме этого наследия, Николай входил наследником в остальной капитал, оставшийся от отца. Об этом говорит реклама, помещенная в «Сборнике сведений о действующих в России Т/Д на 1912 г.», представлен: Т/Д «Е и Н Жернаковы и Лапшин». Смешанная торговля, год образования 1909, 5 авг., г. Новониколаевск. Капитал 30000 руб. Звание, ф.и.о. полных товарищей: Потомственная, почетная гр., Елизавета Ильинишна и Николай Евгр. Жернаковы и мещ. Лев Ив. Лапшин. Распорядители Т/Д все товарищи. Адрес конторы – г. Новониколаевск, срок действия до 27 июня 1914 г.». (27).

Это же содружество создает другой Т/Д: «Е и Н Жернаковы и Лапшин Л. И.», год образования 1909, основной капитал 30000 руб. Паровая мельница, ее оборудование: 2 паровых  двигателя общей мощностью 170 л. с., рабочих 60, местонахождение с. Дубровинское, Ояшинской волости, Том. уе. Управляющий мельницей Л. И. Лапшин, зав. технической частью К. Н. Богатов. Контора в г. Новониколаевске, тел. 20. Эти Т/Д созданы уже без Евграфа Ал-дровича (28).

Здесь опять одолевает сомнение по поводу местонахожения мельницы в «с. Дубровинское и 2 паровых двигателя». Возможно, в Дубровинском и была такая мельница, но в документах и справочниках, кроме 1893 г., позднее она не встречается. Возможен такой вариант: Жернаковское поселение, связанное с обслуживанием мельницы, что в «устье р. Порос», официально еще не было зарегистрировано, известна была только пристань «Мельница Жернакова» на Оби. Дубровино же, было известно как трактовая станция и село с почтой и телеграфной конторой, т. е. как ориентир. Ривво, Шмуйлович и Ко, покупая в 1917 г. мельницу Жернакова в устье Пороса, зарегистрировали ее под фирмой «Дубровинское мукомольное тов- во» адрес: село Дубровино». Вывод напрашивается один: Т/Д наследников Жернакова и Лапшина Л. И. наследует «Крупчатую вальцовую мельницу администрации купца Е. Жернакова, на землях с. Дубровинского, на р. Порос…», что числится в «Списках населенных мест Томской губ. на 1904 г.».

К сожалению, не знаем, как выглядел Е. А. Жернаков, но есть фотография и словесное описание Павлом Федоровичем Кочневым его младшего брата, Ильи Александровича. «Илья был высокого роста, красивый, с курчавыми волосами и рыжеватой бородой, немного подстриженной». По этим данным можно иметь представление о трех братьях – выходцах из старинного города Ирбита (год образования 1631), купцах Жернаковых – Ипполите, Евграфе и Илье Александровичах.

«Фамилия Жернаков – сложное слово, состоящее из двух корней. Первый корень «жерн» – жернова, а второй от глагола «ковать», т.е. это люди, которые делали жернова. Говорилось именно так: «ковать жернова», и писалось через «о», Жерноков до конца 19 века. Но впоследствии произошел процесс коррекции, как это называлось в лингвистике, и стали писать через «а» (29).

12 июня 1917 г. сын Е. А. Николай Евграфович участник экстренного заседания Народного Собрания. Состоял в партии социалистов-революционеров. Выписывал справочник «Сибирский Торгово-Промышленный Ежегодник», оставляя в верхней части первой страницы свой автограф «Николай Жернаков». Ежемесячно в 1917 г. вносил по 1 рублю на строительство в городе Дома Инвалидов (Совр. Дом офицеров). В 1937 г. расстрелян в Москве. Подробнее о купеческих семьях трех братьев Жернаковых см. статью «Братья Жернаковы» (30).

В создании успенского заведения Жернакову помогал выходец из мещан города Ирбита, земляк и компаньон, доверенное лицо администрации Жернакова Е.А., известный в Новониколаевске служащий городской управы, Лев Иванович Лапшин. Возможно, вместе с братьями Жернаковыми в1863 году поселился в Колывани. Здесь, в 1885 г. 21 октября, в Св. Троицком соборе, вместе с купеческой вдовой Александрой Васильевной Жернаковой, (мать Евграфа, Ипполита и Ильи Александровичей), принимает от купели крестника Дмитрия Герасимова (31).

От всего увиденного и услышанного о мельницах Жернакова, одолевают радостные и грустные мысли. Грустно от того, что еще два года назад, в семье Романюков, была фотография «вальцовой крупчатой мельницы на р. Порос, купца Жернакова», к сожалению, утерянной. Возможно, такая же участь постигла и чертежи на нее. Но отрадно то, что благодаря документам ГАНО, Ф1120, Оп1, Д2, стало известно ее техническое и обслуживающее оснащение. Возможно, раскроется тайна о мельнице в с. Дубровино.

Для меня ясно одно: я воочию увидел и прикоснулся к остаткам исчезнувших строений, словно растворенных в местном чистом воздухе, побродил по полуразрушенной плотине и дамбе «имения Дубровинского отборка», что на «Оброчных статьях Жернаковских», подтверждающих документальную информацию. Здесь ощутимо даже сейчас чувствуется пульс нашей сибирской истории, и какая-то необъяснимая притягательность к этому месту. Сто лет назад, сюда, по делам службы, в кругу семьи и с веселой компанией приплывал на пароходе «Коммерсант» хозяин «Дубровинского отборка, и крупного мельничного комплекса. Если бы удалось сохранить плотину, пруд, часть амбаров с жилыми домами и, пусть полуразрушенную, мельницу, здесь можно было создать великолепный музей-усадьбу « Мельница купца Е. Жернакова под открытым небом». Но... увидел то, что осталось от мельничного комплекса, продукция которого некогда была известна своим качеством в центральной России. Над ее выпуском «на заводе трудилась вся «Успенка», как говорили местные старожилы. Значит, для ее жителей были заложены гарантированные рабочие места – один из важнейших факторов занятости населения глубинки. Доставка машин и механизмов, их установка, обслуживание и ремонт в процессе эксплуатации, знакомило простого хлебопашца с мукомольным производством, приобщая его, таким образом, к рабочему классу. Эта мельница была и местом встреч соседей из других деревень, приезжавших сюда в качестве «помольцев». Возможно, длительное ожидание очереди способствовало образованию будущих супружеских пар. Ее производственная деятельность способствовала и развитию извозного промысла в этом крае. Им в Сибири занималась значительная часть крестьян. Возможно, Е. Жернаков пользовался наемным извозом, но, судя по рассказам старожилов, «...зимой муку с мельницы возили свои возчики по старому Московскому тракту через с. Дубровино и Мошково» (тогда еще с. Алексеевское).

Все это заведение глубоко продуманно и удачно организовано. Оно создано человеком неуемной энергии, от природы наделенного русской смекалкой и каким-то внутренним экономическим расчетом перспективы будущего дела, обладающего уверенностью в том, что именно такое предприятие, именно на этом месте, необходимо возвести от смелого замысла до осязаемых сооружений. «Его деятельность приобретала предопределенный характер, направленный на достижение цели».

Е. Жернаков успешно сочетал торговлю, общественную и производственную деятельность. «Заботясь о преумножении личных капиталов, и одновременно с пользой для горожан, выполнял свои общественные обязанности». Его деловые связи охватывали почти всю Западную Сибирь и Москву. «Жернаковское имение превратилось в строящийся уголок России, центр местного товарооборота и, возможно, были разговоры с иностранными фирмами о вложении инвестиций в этот край, для учреждения здесь различных предприятий, начиная с мукомольных и заводских». Деятельность Е. Жернакова, безусловно, оказала влияние на развитие городов и сел, в которых он открывал свою торговлю. Прежде всего, это города: Колывань, Бердск, Томск, Тюмень, Тобольск, Барнаул, Иркутск; крупные села: Камень, Спирино, Дубровино, поселок Новониколаевск и др. Думаю, на Москву какого либо влияния он не оказал, но в 1882 году увез в Колывань невесту, дочь московского купца 2-й гильдии, Елизавету Ильиничну Алексееву. (32).

Безжалостное время оставило нам лишь фрагменты его былых строений. Но они же и подтверждают «бытие» известного колыванского, томского, московского 1-й гильдии купца – Евграфа Александровича Жернакова 1847 г. рожд. Выходец из мещан г. Ирбита, а, достовернее всего, из купеческого сословия, т. к. его мать Александра Васильевна именовала себя в документах как «вдова, купеческая жена». В шестнадцать лет, возможно, с братьями, пошел искать счастья, в цветущем купеческом г. Колывани, Томской губернии. «Личный состав Городской Думы г. Колывани, за 1903 г. (с 1903 по 1907 гг.)», где даются анкетные данные выбранных гласных. Из документа становится известно, что Евграф Александрович был: «православного вероисповедания, образования домашнего, в Колывани с 1863 г., недвижимое имущество в г. Колывани. Был городским гласным непрерывно, со времени введения в г. Колывани Городового Положения в 1870 г., около трех четырехлетий состоял Колыванским Городским Головой, Потомственный почетный гражданин».

По роду своей деятельности он часто бывал в разных городах Сибири и центральной России. В Томске он встретил дочь чиновника по особым поручениям Томского Губернского управления П. А. Кайдалова – двадцатилетнюю Александру Порфирьевну и 4 июля 1876 г. они торжественно венчаются в Томском кафедральном соборе. Через три года родился сын Николай. Счастье супругов Жернаковых было недолгим. В 1881 г., в возрасте 25 лет, Ал-дра Порфирьевна умерла от чахотки. Через год Жернаков женился во второй раз – на дочери московского купца Елизавете Ильиничне Алексеевой. В 1884 и в 1887 годах у них родились дочери Екатерина и Александра (33).

В 1902 г. Евграф Александрович удостоился награждения «Библией» от Святейшего Синода, за особые труды, усердие и ревность по благоустройству церковных школ Епархии в г. Колывани (34).

Знакомясь с документами, касающихся деятельности Е.А. Жернакова, возникает образ сильного, уверенного в своих решениях и действиях русского человека. Образ лобастого и удачливого предпринимателя, в то же время это был «...азартный карточный игрок, настоящий специалист, у которого можно было поучиться игре в «Вист» (Из воспоминаний Павла Федоровича Кочнева).

Созданный им производственный комплекс в устье р. Порос, безусловно, дал толчок к освоению и развитию этого глухого уголка необъятной Сибири и в этом великая заслуга нашего земляка, купца-подвижника Евграфа Александровича Жернакова.

Примечание

1. ГАНО, Ф 156, Оп 1, Д1405, стр.24; Д1407, стр. 293; Д1408, стр. 43 - Метрические книги «Свято-Троицкого Собора» г. Колывани

2. ГАНО, Ф1120, Оп 1, Д236, стр. 8.

3. П. А. Афанасьев. «Курс мукомольных мельниц» Санкт- Петербург, 1876 год, стр.361-368.

4. Альманах гастрономов и практическое руководство для кухни, составленный И. М. Радецким, кн.1, стр.22, Санкт-Петербург, 1852 г.

5. ГАНО, ФД 97, Оп 1, Д193, стр.75-77.

6. ГАНО, Ф 1120, Оп 1, Д 236, стр.1.

7. ГАНО, ФД 97, Оп1, Д193, Стр. 64; СТПК на 1911 г. Отд. 5, стр. 137.

8. ГАНО, ФР 497, Оп 1, Д 18, стр. 6.

9. ГАНО, ФД 97, Оп 1, Д 252, № 1315; ГАНО, ФР 497, Оп 1, Д8, стр. не пронумерованы.

10. «Весь Новониколаевск 1925 г., отд. 6, стр. 19.

11. ГАНО, Оп 1, Д 236, стр.3-8.

12. ГАНО, Фонд 1120, Оп1, Д 38, стр.29, 58.

13. ГАНО, Ф1120, Оп1, Д236, стр. 15.

14. ГАНО, Ф1120, Оп 1, Д236, стр.10, 12.

15. Энциклопедия Новосибирск 2003 г. Новосиб. кн. изд. стр. 843.

16. ГАНО, Ф1120, Оп 1, Д 236.

17. ГАНО, Ф1228, Оп 1, Д 190, стр. 68.

18. Карта Дубровинского отборка Томского имения, Алтайского округа, 1906 год; ГАНО, Ф 1988, Оп 1а, Д 80; Список населенных мест Сибирского края, Т1, 1928 г.

19. Энциклопедия Российской монархии, М. ЭКСМО, 2003 г. стр. 265.

20. Волости и и населенные места Томской губернии на 1893 г., вып. 10а, С-пб. 1894 г. стр.2-3; Жидков Г. П. Кабинетское землевладение 1747-1917 г. Изд. Наука, Новосибирск, 1973г., стр. 70.

21. Жидков Г. П. Кабинетское землевладение 1747-1917 г. Изд. Наука, Новосибирск, 1973г., стр. 70).

22. Сибирский Торгово-Промышленный Календарь на 1894 год, раздел «Пути сообщения», стр. 17; Сиб. Торг. Промышл. Календарь на 1911 год, 1-й отд. «Водные пути», стр.237.

23. ГАНО, ФД 97, Оп 1, Д1, стр.47.

24. ГАНО, ФД 97, Оп 1, Д 2а, стр. 74.

25. Весь Н-Николаевск, 1924 г., 4-й отд., стр11.

26. Газ. Голос Оби, 1913 г. № 4, стр.3; Том. Губ. Вед. 1908 г. № 83; ГАНО, ФД 144, Оп 1, Д.9, стр. 1.

27. «Сборник сведений о действующих в России Т/Д на 1912 г.». С-пб., 1912 г. стр. 436, № 5642.

28. Фабрично-заводские предприятия Российской империи. Петроград 1914 г. раздел «Мельницы», стр. 2650 Д.

29. Пятые Тюменские родословные чтения. Тюмень, 2005 г. стр. 162.

30. Газета «Голос Сибири» 1917 г. № 50, 5 марта, стр. 4. ГАНО, ФД 144, Оп 1, Д9, стр. 53; ГАНО, ФД 144, Оп. 1, Д 155, стр. 22; Газета «Голос Сибири» 1917 г., № 6, стр. 4.

31. ГАНО, ФД 156, Оп 1, Д 1406, стр.188- Метрические книги Св. Троицкого собора г. Колывани. 32; Томский справочный листок на 1894 г., №7, стр. 3; № 15, стр.3.

33. ГАТО, Ф 127, Оп 2, Д 674, стр. 1, 2; Сиб. Торгов. Промышл. Календарь на 1911 год, стр. 99.

34. Томские Епархиальные Ведомости, 1902г. №15, стр.2; Том. Епарх. Вед. 1888 г. № 9, стр. 9; Г. Титов. «Возникновение пароходства в Обь-Иртышском бассейне», Новосиб. Кн. изд. 1990 г. стр. 52.