В феврале 1917 года было покончено не только с самодержавием, но и с понятием «полиция». Организация, признанная охранять порядок и бороться с преступностью, стала называться милицией. Вместо городовых и стражников за порядком следили милиционеры Временного правительства, а начальствующий состав стали именовать милицейскими начальниками и начальниками околотков. Других резких перемен не произошло.

Октябрь 1917 года ознаменовался приходом Советской власти и появлением новой Рабоче-Крестьянской Красной Милиции. В Сибири РККМ появилась несколько позже, в конце 1917 года, но через 7 месяцев на огромных просторах от Поволжья до Тихого океана стала действовать уже милиция другого цвета - милиция Сибирского Временного правительства адмирала Колчака. Любой власти всегда нужны правоохранительные органы.

В те далекие годы милицию адмирала называли еще зеленой, по цвету флага Сибири, и, кроме того, белогвардейские милиционеры носили форму зеленого цвета. Малограмотное население сельской глубинки не могло выговорить новое слово — представителей колчаковской власти просто называли лицемерами. Для этого имелось достаточно оснований.

Верховный правитель А.В. Колчак с лета 1918 года заявил о восстановлении законности и порядка. Слова с делом у Колчака не расходились, об этом свидетельствует положение Сибирского правительства от 15.07.1918 года «Об охране государственного порядка и общественного спокойствия». Эту дату вполне можно считать днем рождения колчаковской милиции.

Милиция Временного Сибирского правительства подразделялась на наружную, конную, уголовную, лесную и резерв. Кроме того, имелся и Отряд милиции особого назначения (ОМОН).

При несении службы служащие милиции обязаны были носить зеленую форму со знаками различия, холодное и огнестрельное оружие. Исключение составляли милиционеры уголовной милиции, которые в силу специфики службы носили гражданскую одежду и вооружались пистолетами и револьверами. Подтверждал принадлежность к органам правопорядка номерной жетон. У лесных милиционеров формы не было, они носили свою одежду, но получали нарукавную повязку с надписью: «Лесная Милиция» и винтовку. Почти как полицаи в годы в Великой Отечественной войны.

Образцовым подразделением являлся ОМОН. Туда принимали лучших из лучших, не запятнавших себя службой у «красных», имевших опыт военной службы. Кроме того, требовалось отменное здоровье. Для службы в ОМОНе необходимо было пройти трехмесячные курсы. Сыщиков уголовной милиции подбирали из наиболее внимательных и сообразительных сотрудников, прослуживших в наружной милиции не менее двух месяцев. Но перед зачислением в новую службу необходимым условием являлось занятие на двухмесячных курсах, где будущие сыщики изучали законы, правила меткой стрельбы, конспирацию, сыскное дело, «блатную музыку» (жаргон уголовников), элементы самозащиты и нападения без оружия с использованием джиу-джитсу.

Первые шесть месяцев существования колчаковской милиции приходило на службу много случайных людей, не отличавшихся грамотностью и трезвостью. Но к зиме 1919 года от них почти избавились.

Верховный правитель не очень баловал милиционеров денежным довольствием, считалось, что сознательные борцы за «белое дело» в трудное время не вправе требовать за свою службу больших денег. Обычные постовые милиционеры получали 275 рублей, милицейские надзиратели – 350, начальник участка – 450 рублей. Начальник городской милиции имел 750 рублей дохода. С весны 1919 года к этим суммам ввели надбавки – от 50 до 350 рублей. Кроме того, бывали премии, но их размер не превышал 25% основного заработка. Милиционеры ОМОНа получали повышенное денежное содержание, которое зависело от должности, стажа службы и уровня риска. Иной раз их жалованье было почти в два раза выше, чем у наружной милиции.

Много это или мало, сказать трудно, но врач тогда получал 1000 рублей, учитель – 400-600, рабочий-железнодорожник – 500-550, министр Временного правительства – 1600 рублей. В отличие от чиновников, милицейские начальники, помимо бесплатной формы, получали скромную квартиру с керосиновым освещением и дровяным отоплением. Цены на продукты были весьма своеобразные – фунт хлеба (0,4 кг) стоил от 1,7 до 2 рублей, фунт мяса – 5-6 рублей, а вот махорка — 24 рубля. Курить было накладно.

Колчаковской милиции приходилось разыскивать убийц и грабителей, воров и хулиганов, бороться со спекуляцией и самогоноварением. Водка тогда стоила дорого и в городах продалась по карточкам. Появление в пьяном виде в общественных местах очень сурово наказывалось. За хранение холодного и огнестрельного оружия забывчивого владельца ожидал штраф в 3000 рублей или 3-месячный «отдых» в казенном доме.

За полтора года власти колчаковского правительства по МВД издали немало приказов, в которых либо ставили в пример, либо сурово наказывали руководство городских милиций и отдельных сотрудников. В связи с этим необходимо отметить, что постоянно в числе лучших назывались милиции Омска и Новониколаевска. Стражи порядка в Томске считались не совсем образцовыми, а вот милицейские органы Алтая и Кузбасса почти всегда являлись отстающими.

Министр внутренних дел колчаковского правительства неоднократно отмечал милицию Новониколаевска, причем он подчеркивал «преданность сотрудников Белому делу, отменную дисциплину и профессионализм служащих». Дважды нашу городскую милицию инспектировали начальники всех рангов из столичного Омска и оставались довольны службой. В одном из приказов начальника милиции города писалось: «На население для нас, а мы для населения». В те годы городской милицией руководил поручик Вележев, участник I мировой войны. Его неоднократно отмечал благодарностями министр МВД Пепеляев и сам адмирал Колчак.

Работу правоохранительных органов Алтая и Кузбасса долгое время хорошей не считали. И на это были основания. Начальник городской милиции Барнаула подполковник Козлин игнорировал законы, отличался самодурством и крутым нравом. На него городские обыватели жаловались адмиралу Колчаку. За компрометацию «белой» идеи Козлина арестовали. Бийскую городскую милицию возглавлял есаул Мейер, который многие вопросы решал с помощью револьвера и плетки. Кроме того, он не отличался трезвым образом жизни и по «пьяной лавочке» творил всякие «чудеса». За это есаула сняли с должности и уволили из органов. Начальника милиции села Камень (ныне г. Камень (ныне г. Камень-на-Оби) вообще расстреляли за все «художества». Но и это еше не все. В Кузбассе имел место вопиющий случай – руководство милиции в Щегловске (ныне г. Кемерово) за многочисленные факты беззакония и пьянство арестовали чехи и передали высшему милицейскому руководству.

Но самыми «лучшими» были милиционеры из города Мариинска. Там и начальство, и рядовые милиционеры пьянствовали – уничтожили конфискованный самогон. Милиционеры, борцы за «белое дело», которых поначалу поддерживало большинство населения, творили беззаконие, ругались матом при детях и в церкви, штрафовали обывателей за незначительные проступки, безовсякого основания применяли огнестрельное оружие, использовали порку розгами в качестве воспитательной меры, хотя это не предусматривалось законом.

Многочисленные жалобы мариинцев привели к отставке начальства и серьезным разборкам.

К началу 1919 года из милиции Сибирского Временного правительства уволили около 200 скомпрометировавших себя начальников разного ранга.

В Новониколаевске начальник милиции заботился о подчиненных, но и сурово наказывал за разгильдяйство. Уголовная милиция имела успехи в работе – к зиме 1919 года приступность снизилась примерно на четверть. Сыщики знали почти вссх известных «уркаганов» и активно разыскивали их по «хазам» и «малинам».

Уездная и лесная милиция при поддержке регулярных войск боролись с местными разбойниками. Дело в том,что в районе нынешнего Академгородка и на востоке Новосибирского района в те годы имелось немало банд, которые грабили местных крестьян, нападали на армейские обозы, совершали набеги на поезда и пароходы. Численность отдельных банд доходила до 20 человек. В многосерийном фильме «Адьютант его превосходительства» конца 60-х годов 20 века очень хорошо показана деятельность «повстанцев» батьки Ангела. Лозунгом разбойников были слова: «Бей белых, пока не покраснеют, бей красных,пока не побелеют!» Это вполне можно было отнести на счет «Сибирских Ангелов», которых по какому-то недоразумению в 20-30 годы относили к повстанцам и партизанам. Колчаковская милиция не смогла полностью ликвидировать банды, это сделала лишь в 20-е годы уже советская, рабоче-крестьянская милиция.

А между тем, в составе этих банд имелись дезертиры, как из колчаковской армии, так и из Красной. Ими были бьпппие каторжники и ранее вполне мирные, законопослушные граждане. Одной бандой «командовала» женщина – 25-летняя Пелагея Колодкина,бывшая акушерка из города Челябинска. Сию даму отличали звериная жестокость и жадность.

Небольшой коллектив «робин гудов» возглавлял мелкий чиновник Туркестанского губернаторства Илья Маслов.

Основой успешной борьбы с «Сибирскими Ангелами» являлась хорошая агентурная разведка колчаковсвкой милиции.

Вот такой была «белая» сибирская милиция от Колчака.