Опубликовано: Титова Т. Г. [Недзелюк Т. Г.], Зверев В. А. Новониколаевская католическая община в начале ХХ в. // Культурный, образовательный и духовный потенциал Сибири (середина XIX – XX вв.). Новосибирск: Изд-во СО РАН, НИЦ ОИГГМ, 1997. С. 105–117.

Изучение развития духовного потенциала Сибири вряд ли возможно без выделения для специального исследования истории различных конфессиональных сообществ — объединений христиан, мусульман, буддистов, иудаистов, сторонников многочисленных местных религиозных культов. Вполне закономерным можно считать наметившееся в ходе такой работы превалирование исследований по истории православия, уже несколько веков имеющего в Сибири намного большее, чем прочие религии, число своих адептов, внесшего выдающийся вклад в социальное, политическое, культурное и духовное развитие нашего края [1]. В то же время нельзя мириться с почти полной неизученностью исторической судьбы и вклада некоторых других конфессиональных групп населения, издавна широко расселявшихся на востоке России, в том числе и католического населения. Изучение темы «Католичество в Сибири» нам представляется достаточно значимым и в общеисторическом, и в историко-краеведческом плане. Для историков Новосибирска исследование жизни местной католической общины в досоветский период и в 1920-е гг. актуально постольку, поскольку она являлась второй по величине после православной общины.

Христианство римско-католического толка исповедовали в Сибири преимущественно люди польской и литовской, частично — немецкой и белорусской национальностей, на постоянной основе либо временно (на период службы), добровольно или в принудительном порядке (ссыльные, пленные) приехавшие в наш край. По наиболее полным за всю досоветскую эпоху данным Первой Всеобщей переписи населения 1897 г., католичество исповедовало на территории Сибири и Дальнего Востока около 0,4 % всего населения — до 40 тыс. человек, в том числе в пределах Томской губернии — около 10 тыс. жителей [2]. В начале XX в. в обстановке активного переселенческого движения из западных регионов России число католиков на восточных окраинах быстро росло и достигло к началу 1911 г., согласно данным текущего административно-полицейского учета, 90 тыс. (0,6 % населения) [3], а к 1917 г., по-видимому, приблизительно 100 тыс. человек. На сегодняшний день последняя цифра сохраняется, но к этому числу сейчас относят только верующих, участвующих в церковной жизни. Видимо, следует согласиться с апостолическим администратором Азиатской России И. Вертом, когда он пишет, что «число людей, просто придерживающихся в своей жизни католических традиций, считающих эту религию своей или связанных родственными и историческими корнями с Католической церковью, гораздо больше» [4].

На заре ХХ столетия в пределах Томской губернии большинство лиц римско-католического исповедания проживало в сельской местности. Однако население сибирских городов сильно уступало по численности сельчанам, и поэтому доля католиков в городском населении была заметно выше, чем в деревенском. Абсолютное количество лиц различного вероисповедания, в том числе католиков, их сравнительное соотношение в городском населении Томской губернии и конкретно в Новониколаевске за 1897 и 1910 гг. показано в приводимой нами таблице 1. Таблица показывает, что за 13 лет число католиков в городах, оставаясь относительно небольшим, всё же выросло более чем в три раза, а доля их в населении повысилась почти в два раза. В Новониколаевске среди конфессиональных меньшинств они занимали наиболее заметное место, насчитывая более 2 тыс. человек.

Таблица 1

Количество лиц различного вероисповедания в городском населении Томской губернии на рубеже XIX—XX вв.*

*Подсчитано по: Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. СПб., 1904. Т. 79. С. 68–69; Города России в 1910 г. СПб., 1914. С. 1020, 1030–1031.

Религиозные нужды католического населения в Сибири удовлетворяли многочисленные храмы. Приходские храмы функционировали с 1832-1833 г. в Томске, с 1857 г. — в Красноярске, с 1867 — в Омске, с 1876 — в Чите, с 1884 — в Иркутске, с 1896 — в Александровске, с 1907 — в Тобольске и Новониколаевске, с 1917 — в Ишиме и т. д. Домовые церкви имелись, в частности, в Тобольске, Семипалатинске, Бийске. Часовни действовали в Ишиме, Таре, Славгороде, Барнауле, Томске, Тайге, Ачинске, Иннокентьевской, Зиме, Усолье-Сибирском, Слюдянке и других местах [5]. В Томске, Бийске, Каинске, Мариинске и Новониколаевске располагались католические кладбища [6]. К 1917 г. огромные просторы Сибири, составлявшей часть самой обширной в мире Могилевской католической епархии, содержали в своих пределах 44 прихода и 33 миссии [7].

Увеличение на рубеже веков числа верующих и католических храмов повлекло за собой установление на территории Сибири соб­ственной церковной иерархии. В рамках Могилевской митрополии в 1909 г. были организованы Томский деканат — самый многолюдный в крае, объединявший 35 770 верующих, Омский (34 тыс. прихожан) и Иркутский (30 тыс.) деканаты. Интересующий нас в данном случае Томский деканат включал в себя, прежде всего, место пребывания декана и приход церкви Преображения Пресвятой Богородицы св. Розария в Томске, а также еще 5 приходов и 4 филиала. Здесь были также поселки, где существовали церкви, но не имелось священников. Руководил деканатом администратор, магистр теологии о. Иозеф Демикис [8].

О точном времени возникновения римско-католической общины в Новониколаевске сведения пока не выявлены. Можно предположить, что она сложилась вскоре после появления поселка на Оби в конце XIX — первые годы XX в. После создания Томского деканата Могилевской митрополии община входила в его юрисдикцию. По дошедшим до нас сведениям, католическая церковь в Новониколаевске в начале века была представлена польским костелом. То, что поляки составляли в здешнем приходе абсолютное большинство, подтверждается данными текущего административно-полицейского учета населения. К 1910 г. в городе жило около 2 тыс. поляков [9], почти все они исповедовали католицизм. Таблица 2 показывает, что немцев в Новониколаевске было небольшое количество, к тому же большая часть из них являлась лютеранами либо меннонитами. Известно, что среди прихожан имелись также литовцы и белорусы, но их доля тоже была невелика.

Таблица 2

Представительство в населении Новониколаевска лиц тех национальностей, из среды которых преимущественно формировалась католическая община (начало ХХ в.)*

*Подсчитано по: Весь Новониколаевск: адресно-справочная книга на 1924–1925 гг. Новониколаевск, 1923. С. 30.

По словам бывшего настоятеля Новосибирского прихода Пресвятой Богородицы о. Иосифа Свидницкого, в начале века приход носил имя св. Казимира. Святой Казимир (1458-1484) был сыном великого князя Литовского и Русского, короля Польского, он почитается католиками как один из небесных покровителей Польши и Литвы. В относительной близости от Новониколаевска на территории Алтайского горного округа располагались четыре католические оратории, в первую очередь для немцев; они находились в селениях Гейдельберг, Либенталь, Александрхайм, Екатериненталь. Приход в Каинске возник раньше новониколаевского и носил название «Святейшего Сердца Иисуса». Существовал также приход в с. Чаны, где в 1896 г. была построена церковь.

Община в Новониколаевске быстро развивалась, и в 1907 г. силами прихожан была возведена церковь готического стиля из красного кирпича. Костел был одним из немногих кирпичных строений в городе, здание имело необычную архитектуру, поэтому его облик запечатлен на нескольких фотографиях, дошедших до нас [10]. Церковь была освящена в 1909 г. епископом Иоанном Цепляком [11]. По словам о. И. Свидницкого, при приходе св. Казимира функционировали начальные и средние учебные заведения, действовала библиотека. К сожалению, никаких документов о работе этих учреждений, насколько нам известно, не сохранилось.

Некоторые важные стороны жизни римско-католической общины в Новониколаевске начала XX в. рельефно предстают в свете данных сохранившихся метрических книг костела св. Казимира. В фонде «Метрические книги церквей (коллекция)» Государственного архива Новосибирской области (ГАНО) хранятся три тома интересующих нас документов [12]. Во-первых, это «Метрическая книга о рождении, браке и смерти по Томской духовной консистории католического прихода г. Новониколаевска за 1911-1913 гг.». Сохранилась только та ее часть, где содержатся сведения о крещении, т. е. о родившихся в указанное время на территории прихода; данные о браках перенесены в другую книгу, а о смертности — утрачены. Вторая книга содержит информацию того же рода, но за 1914-1917 гг. Третий том несет в себе сведения о зарегистрированных браках: «Метрическая книга о браке римско-католического костела г. Новосибирска за 1907-1919 гг.». Таким образом, сведения (к сожалению, неполные) относительно важнейших Таинств, совершенных в церкви, имеются за промежуток времени с 1907 по 1919 г., т. е. с начала функционирования костела до восстановления в городе советской власти в ходе Гражданской войны. Метрические книги помогают определить территориальные границы прихода, имена священников, количество совершенных Та­инств (т. е. интенсивность религиозной жизни в приходе), фамилии и имена окрещенных и повенчанных, а потому и национальную принад­лежность верующих. В книгах регистрации обрядов крещения и брака содержатся также данные о происхождении прихожан: какого они сословия, из какой местности прибыли.

В метрических книгах мы находим свидетельства того, что границы прихода заключали в себя не только территорию города, сюда также входило население окрестных волостей. Так, в записи от 4 марта 1907 г. зафиксирован брак между крестьянами Бугринской и Каменской волостей Томской губернии, чуть позже состоялось венчание крестьян Убинской волости и т. п. [13] Был зарегистрирован брак «частного землемера г. Барнаула Юрия Осиповича Жилинского с мещанкою Александрою Иосифовною Мороз, оба новобрачные из города Барнаула, Новониколаевского римско-католического прихода» [14]. Последняя запись вызывает некоторое недоумение, ведь в Барнауле с 1909 г. имелась католическая часовня [15]; напрашивается объяснение, что эта часовня не имела собственного прихода.

В каждой метрической записи зафиксированы фамилия и имя священника, совершившего данный обряд, и это обстоятельство дает нам возможность реконструировать состав священников на всем протяжении существования собора.

Настоятелем церкви с самого начала, т. е. с 1907 г., был Александр Билякевич, поляк. Он служил в нашем городе до 1909 г., о чем в книге регистрации браков от 9 декабря имеется свидетельство [16]. Его сменил ксендз Юстин Юркун, тоже поляк: запись о браке М. Жуковского, мещанина г. Борисова Гродненской губернии, с дворянкой той же губернии М. Крынской от 10 октября 1910 г. сделана уже его рукой. Можно предположить, что иных постоянных священников, кроме настоятеля, в Новониколаевском приходе не было. В метрических книгах значатся лишь четыре события с упоминанием имен других священнослужителей. 26 января 1912 г. «ксендзом Б. Козаковским окрещен младенец по имени Петр со всеми обрядами св. Таинства», 17 апреля 1912 г. «ксендзом Жамойтеком окрещен младенец по имени Ванда», ксендз Затлокевич 25 июня 1914 г. окрестил в помещении костела Егора Грибанова, ксендз Лосевский упомянут в записи от 18 ноября 1910 г. [17] По-видимому, речь в данном случае может идти лишь о клириках, временно бывавших в Новониколаевске.

Для исследователей остается неясным следующий факт: все мет­рические записи до 17 апреля 1916 г. включительно свидетельствуют о деятельности настоятеля Ю. Юркуна, но уже с 18 апреля в книгах фигурирует иное имя: Ю. Юркевич. И так до 16 июня 1916 г., а с 17 июня снова появляется Юркун. Что это? Возможны два предположения: 1) Юркевич и Юркун — два варианта фамилии одного и того же священнослужителя; 2) Юркун некоторое время был в отъезде, а его обязанности исполнял другой клирик с похожей фамилией. Прояснить этот вопрос помогут лишь дальнейшие исследования.

Об интенсивности религиозной жизни в приходе можно в значительной степени судить по количеству совершенных Святых Таинств. За период 1911-1917 гг. в метрических книгах было зафиксировано 1797 случаев крещения. Их распределение по годам и по полу крещаемых младенцев показано в таблице 3. Данные таблицы свидетельствуют о некотором росте количества окрещенных — приобщенных к католической церкви — в 1911-1914 гг. Этот рост связан, вероятно, с интенсивным переселением в Сибирь с западных территорий России в годы Столыпинской аграрной реформы, а также с притягательностью Новониколаевска — бурно развивавшегося в начале ХХ в. торгово-транспортного центра, куда перебиралось до войны всё больше молодых мужчин и женщин различной национальности, в том числе выходцев из Польши, Белоруссии, Прибалтики, а также немцев. В семьях переселенцев рождались дети, которые были крещены в той же вере, что исповедовали их родители.

Таблица 3

Количество крещений в Новониколаевском костеле в различные годы начала XX в.*

*Подсчитано по: ГАНО. Ф. Д-156. Оп. 1. Д. 1178, 1578.

Однако уже с 1915 г. и в течение всего периода Первой мировой войны число крещений неуклонно снижается, несмотря на увеличение в Новониколаевске общего количества католиков в то время. Это снижение коренится в сфере демографии, ведь годы мировой войны были отмечены общим сильным сокращением рождаемости, захватившем, по-видимому, все конфессиональные группы населения страны. Среди окормляемых в это время Новониколаевским костелом людей все большую долю составляли недавние беженцы из пограничных западных губерний и пленные, не имевшие, естественно, возможности вести нормальную брачную жизнь и рождать детей.

Отойдем теперь от сухой статистики и обратим внимание на имена, даваемые при крещении. Этот вопрос по периоду 1913-1916 гг. частично уже рассматривал в одной из своих работ историк В. И. Баяндин [18]. Он выяснил набор мужских имен, присваиваемых в Новониколаевском костеле, их частотное соотношение. На первых местах по степени распространенности в 1913 г., по его данным, стояли имена Антон, Иоганн и Иосиф, в 1914 г. — Иосиф, Иоганн и Петр, в 1915 г. – Петр, Александр, Иван, в 1916 г. — Станислав, Иосиф и Антон. Часто младенцам давали также имена Георгий, Андреас, Яков, Владислав, Болеслав, Михаил, Валентин и другие, иногда появлялись двойные име­на: Генрих-Феликс, Генрих-Эдуард, Вацлав-Иосиф и т. п. В годы войны некоторые имена с «иноязычным» обликом (Иосиф, Иоганн, Андреас) потеряли свою былую привлекательность, зато «пошли в гору» имена с русским оформлением — Иван, Павел, Виктор, Николай.

Младенцам женского пола при крещении чаще всего давали одно из следующих имен: Мария, Екатерина, Елисавета, Анна, Антонина, Юзефа, София, Вероника, Розалия, Гелена, Паулина. Таким образом, крестильными именами у новониколаевских католиков являлись имена либо польские, либо немецкие, либо русские, восходящие к именам общехристианских святых.

Относительно зарегистрированных браков можно сказать, что общее их количество в Новониколаевской общине в период с 1907 по 1919 г. составило 188 случаев. Для совершения обряда венчания в цер­ковь приезжали жители из обширных окрестностей города, случалось также заключение браков пленными солдатами и офицерами.

В записях метрических книг наиболее часто встречаются польские фамилии: Оржешко, Радзевская, Зеневич, Трещевская, Кусьмирек и прочие, что лишний раз свидетельствует о преобладании поляков в католическом населении нашего города в начале века. Наряду с однонациональными, имели место браки людей разных национальностей, в том числе браки приезжих с местными жителями — сибиряками русского происхождения. К примеру, Феликс Кмит женился на Марии Яблонской, а Александр-Бронислав Никуба — на Ольге Климовне Константиновой, Вацлав Мартыняк — на Наталии Хлобыстовой, Мечислав Донгофер — на Татьяне Гусевой и т. д.

В метрических книгах указывается, из какой местности прибыли католики, и к какому приходу они принадлежали ранее. Отсюда мы узнаем об обширной географии потенциальных прихожан Новониколаевского костела: здесь и мещане из Бобруйска, Варшавы, и крестьяне Минской, Витебской, Гродненской, Виленской, Ковенской, Екатеринославской, Таврической губерний, и солдаты, прапорщики, офицеры 22-го Сибирского стрелкового запасного полка. В местном костеле приняли Таинство брака уроженцы западных окраин империи, ранее принадлежавших иным государствам, а также иностранные граждане: «австрийский подданный» Вацлав Голечек, «гражданин Венгрии» Стефан Югас, «германский подданный» Роман Поромбек, «гражданин Галиции» Мечислав Донгофер и др.

Неверно полагать, что в числе прихожан были лишь представите­ли низших сословий, бежавшие от нужды из центральных районов Российской империи на восток. Приезжавшие в Сибирь католики не только пахали землю, среди них были и образованные люди: учителя, врачи, есть упоминания о топографе и частном землемере. Часть прихожан принадлежала к дворянскому сословию, в том числе потомственные дворяне Стефания Бялыницкая-Бируля из Минской губернии, Феликс Кмит из Рожанковского прихода Лидского уезда Виленской губернии.

В целом на основании анализа имеющихся в нашем распоряжении источников и литературы можно заключить, что в начале века в Новониколаевске и его окрестностях проживало достаточно большое число людей римско-католического вероисповедания, и церковь была действи­тельно нужна для отправления обрядов религиозного культа, для помощи людям, оказавшимся в чужих краях, в деле адаптации к новым условиям жизни, для духовной поддержки в трудное время. Община связывала католиков с «материнской» культурой, способна была организовать их сотрудничество и общение с другими, более многочисленными и более «укорененными» на сибирской почве людскими сообществами. В настоящей статье по существу только намечена линия исторического и историко-краеведческого исследования жизни католической общины в Новониколаевске, такая же работа возможна и по другим городам и регионам Сибири (есть уже исследования по Томску).

Осталось сказать о судьбе Новониколаевской римско-католической общины в экстремальной политической обстановке первого, второго и третьего десятилетий ХХ в. В условиях режима относительной веротерпимости, установившегося в России с 1906-1907 гг., отношение властей к сибирским католикам было несколько настороженным, но достаточно лояльным. Формулу такого отношения красноречиво дал православный архиепископ Томский Макарий (Невский) в речи на торжественном открытии в Томске Русского народного общества 27 декабря 1906 г. Он сказал, в частности: «Православие объединило народ русский в одно тело. Принявшие православие инородцы стали русскими: православный в устах народа значит — русский. Иноверец, по понятию того же народа, значит — нерусский; он гость у него, хотя иногда самый любезный... ему предоставляются права, почести и полная свобода жить и веровать по-своему; но всё-таки он считается гостем, а не своим семейным человеком» [19].

В первое время после Октябрьской революции выполнялись некоторые пункты «Декрета о свободе совести, церковных и религиозных обществах», принятого Советом народных комиссаров 20 апреля (2 февраля) 1918 г. Он отменял всякие «праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры», но лишал все церковные и религиозные общества прав юридического лица [20]. В 1920 г. между Но­вониколаевским уездным исполкомом и общиной римско-католической церкви был заключен договор на аренду здания костела, находившегося по адресу: Обской проспект, дом 26 [21]. Аналогичные договоры тогда же местными властями были заключены с уполномоченными шести новониколаевских православных церквей и часовен, магометанской мечети, старообрядческой церкви. Люди арендовали свое же собственное имущество, национализированное властями! Однако срок действия и таких договоров оказался недолгим. Уже 9 сентября 1923 г. президиум Новониколаевского губисполкома постановил признать указанные договоры «юридически необоснованными, противоречащими § 5 инструкции о проведении в жизнь Декрета отделения церкви от государства», а потому «считать расторгнутыми» [22]. Католическая община, как и другие конфессиональные сообщества в городе, была фактически лишена своего гнезда, началось планомерное давление на нее.

Тем не менее, религиозная жизнь не затухла. В архивном деле «Переписка о ликвидации церквей, молитвенных домов» за 1930 г. в справке «Сведения о религиозных объединениях г. Новосибирска» мы встречаем упоминание о «римско-католическом религиозном обществе» польского течения, находящемся на Обском проспекте, и узнаем имя его руководителя — Фейдаш Люд [23].

Решающие удары по католической церкви и общине были нанесены именно в 1928-1930 гг. По стране прошла волной кампания закрытия «культовых зданий», а чтобы дать ей оправдание перед лицом закона и людей, веками живших по своей вере, были организованы многочисленные «резолюции рабочих собраний». По Новосибирску в ГАНО хранятся протоколы общих собраний рабочих постройки Товарищества «Печатник», завода «Труд», мастерских Сибавтопромторга, курсантов краевых кооперативных курсов, коллектива 4-й городской больницы и другие, где формулируются угодные властям «запросы трудящихся масс»: «Все церкви, синагогу, костел и молитвенные дома закрыть...» [24]. Легальная деятельность католической общины была тогда насильственно прекращена не только в Новосибирске, но и в прочих местностях Сибири.

Последние эпизоды этой драмы происходили в 1937 г. [25] Осуждению и преследованию подвергалась не только богослужебная практика духо­венства и церковного актива. Объявлялась незаконной также образовательная и просветительная, благотворительная и миротворческая деятельность, так как считалось, что государству рабочих и крестьян эти «услуги» церкви не нужны.

Печально сложилась личная судьба многих священников и при­хожан. Об этом можно судить, в частности, по аналогии с Каинском (Куйбышевом), где тоже был один из локальных центров католичества. Как рассказы­вает о. Саулюс Битаутас, бывший настоятель прихода Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии в Новосибирске — человек, интересовавшийся историей католичества в наших местах, практически всех каинских поляков-мужчин в 1930-е гг. либо расстреляли, либо отправили в лагеря [26]. Предлогом для ареста могло быть просто хранение Библии, содержавшей «опиум для народа». Предъявлялись стандартные обвинения в контрреволюционной деятельности, в шпионаже в пользу «панской» Польши или буржуазных республик Прибалтики. Тем из католиков, кто не подвергся репрессиям (преимущественно это были женщины), устанавливались препятствия при устройстве на работу, другие правовые ограничения. Так на многие годы была прервана животворная духовная, культурная и организационная традиция, так были разрушены судьбы многих наших земляков.

Примечания

1. Из публикаций 1990-х гг. можно отметить: Русское православие в Сибири: история и современность: материалы Междунар. науч. конф. Омск, 1995; Липинская В. А. Конфессиональные группы право­славного населения Западной Сибири (вторая половина XIX — начало XX в.) // Этнографическое обозрение. 1995. № 2. С. 113—127.

2. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, про­изведенная 28 января 1897 г. СПб., 1905. Т. 6. С. 56.

3. Азиатская Россия. СПб., 1914. Т. 1. С. 236.

4. Верт И. Сибирь // Истина и жизнь. 1992. № 3. С. 7.

5. Polacyw košciele katolickim w ZSRR. Lublin, 1991. Карта-приложение.

6. Города России в 1910 г. СПб., 1914. С. 1050.

7. Верт И. Сибирь. С. 6. О наставниках католической паствы см.: Ханевич В. А. Сибирские ксендзы // Сибирская старина. 1995. № 9. С. 32—35.

8. Schnurr J. Die Kirchen und das religiose Leben der Russland-deutschen katolischer Teil // Heimatbuch. Stuttgart, 1968. S. 34—35.

9. Города России в 1910 г. С. 1030—1031.

10. См., напрмсер: Справочник по г. Новониколаевску. 3-е изд. Новосибирск, 1992. С. 48; Новосибирск – 100: фотоальбом: хроника в фотографиях. Новосибирск, 1993. С. 66.

11. И. Цепляк в 1922 г. был приговорен к смертной казни, но по ходатайству Папы Римского Пия XI вышел из тюрьмы и эмигрировал в Польшу.

12. ГАНО. Ф. Д-156. Оп. 1. Д. 780а, 1178, 1578.

13. Там же. Д. 780а. Л. 78 и др.

14. Там же. Л. 2.

15. Polacy w košciele katolickim...

16. ГАНО. Ф. Д-156. Оп. 1. Д. 780а. Л. 15.

17. Там же. Д. 1178. Л. 6, 8, 53, 179.

18. См.: Баяндин В. И. Личное имя в дореволюционном Новониколаевске // Страницы истории Новосибирской области: люди, события, культура. М., 1995. Ч. 1. С. 188.

19. Торжественное открытие в г. Томске Русского народного общества // Томские епархиальные ведомости. 1906. № 24. С. 1.

20. Декреты советской власти. М., 1957. Т. 1. С. 371—374.

21. ГАНО. Ф. Р-1228. Оп. 1. Д. 2а. Л. 4.

22. Там же.

23. Там же. Д. 785. Л. 62.

24. Там же. Ф. Р-47. Оп. 1. Д. 1412. Л. 6 и др.

25. Подробнее см.: Ханевич В. А. История Томского римско-католического прихода (XVII—XX вв.) // Культура: философия и история. Томск, 1994. С. 112—113.

26. Siberia // Osservatore Romano. 1993. 27 marzo.