Осознанное чтение – одно из условий развития творческого потенциала ученика. Читать текст, «как он написан», трудно. Это требует и затрат времени, и напряженной интеллектуальной работы, а потому не всегда наши ученики готовы предпочесть краткое изложение сюжетной линии текста глубокому анализу. Не каждый из них готов согласиться с убеждением Пушкина, что «следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная». Поверхностное чтение порождает у наших учеников прямо противоположные интерпретации многих художественных произведений, что приводит не только к фактическим и логическим ошибкам в письменных работах, но и развивает примитивность мышления. Вспомним Чехова, утверждавшего, что «понимать по-своему не грех, но нужно понимать так, чтобы автор не был в обиде». (Чехов в статье «Гамлет на Пушкинской сцене» по поводу очередного истолкования шекспировской трагедии).

Интерес к чтению пробуждается тогда, когда процесс чтения обретает смысл, рождает потребность в новых впечатлениях. С этой целью стараюсь развивать в учащихся интерес к поисковой активности, умению работать с художественной деталью. Художественная деталь дает возможность читателю домыслить образ, представить общую картину самостоятельно. Работа с художественной деталью в тексте помогает формированию навыков интерпретации художественного текста, помогает рождению новых впечатлений, нового отношения к проблеме и тексту в целом.

Время урока ограничено, а хочется рассмотреть как можно больше значимых деталей в тексте. Поэтому предлагаю ученикам групповую форму работы, продумываю систему заданий, для выполнения которых необходимы определенные интеллектуальные усилия, внимательное вдумчивое чтение.

Так, при изучении рассказа А. П. Чехова «Дом с мезонином» предлагаю группам учащихся выявить портретные детали, пейзажные детали, бытовые детали, детали костюма героев, определить их семантику и функцию в тексте.

Учащиеся первой группы обращают внимание, что портрет старшей сестры, Лидии, читатель может воссоздать только через детали, потому что, рассказывая о Лиде, художник ни разу не описывает её глаза, но неоднократно обращает внимание на «маленький упрямый рот» героини. Еще во время первой встречи с сестрами, ему бросилось в глаза, что старшая «тонкая, бледная, очень красивая», «с маленьким упрямым ртом, имела строгое выражение… Серьезной остается она и при появлении в имении Белокурова: «глядя на нас, она очень серьезно и обстоятельно рассказала, что намерен предпринять …погорельческий комитет, членом которого она теперь была. В доме Волчаниновых Лида «говорит больше с Белокуровым», «серьезная, не улыбаясь». И с матерью, отметит художник, она говорила «только о серьезном» и никогда к ней не ласкалась. Наконец, художник закрепляет за ней постоянный эпитет: «тонкая, красивая, «неизменно строгая» с маленьким, изящно очерченным ртом…» «говорила много и громко»…

Вторая группа замечает, что Чехов делает явные акценты на двух деталях костюма Лидии – перчатках и хлысте в ее руках. Хлыст появляется в одном из описаний Лиды: «В это время Лида только что вернулась откуда-то и, стоя около крыльца с хлыстом в руках, приказывала что-то работнику»). «Перчатки и хлыст – это атрибуты костюма наездницы, другими словами, костюма амазонки. Как известно, «амазонка» – женское платье для верховой езды с юбкой особой ассиметричной конструкции, получила распространение в XIX веке, когда верховая езда стала обычным времяпрепровождением женщин из дворянских семей». Не случайно Лидия напоминает художнику гордую девушку-бурятку, «в рубахе и в штанах из синей дабы, верхом на лошади», ему кажется, что Лида, как и бурятка, презирает его. Такая деталь наталкивает читателя на мысль, что Лида не только волевая, но и властная натура, которая и направляет жизнь окружающих её людей, и управляет ею.

Пространство Лидии – замкнутое пространство. «Школа, аптечки, книжки» – переживает мать. Сравнение героини с адмиралом, который все сидит у себя в каюте», ещё более подчеркивает ее футлярность, по комнатам она ходит «с деловым, озабоченным видом, отворяя то один шкап, то другой». И солнечный зонтик, под которым уходит Лида, тоже своеобразный атрибут футлярности (вспомним зонтик Беликова). И через шесть-семь лет вокруг Лиды по-прежнему только «кружок симпатичных ей людей». «Круг» – может заключать в себе идею и постоянства и динамизма». Для Лиды круг становится замкнутым.

Третья группа отмечает, что в отличие от Лиды пространство Мисюсь – разомкнутое. В доме Волчаниновых Жене отведен мезонин (надстройка над средней частью жилого дома, часто имеет балкон), а в окнах мезонина часто горит свет.

Стремление Жени к другому миру передается частым движением к воротам и местоположением у ворот: «у белых каменных ворот… у старинных крепких ворот со львами стояли две девушки», «у ворот со львами стояла Женя», «она шла за ворота в поле», «нас до ворот провожала Женя», «она побежала к воротам».

Ворота в ее пространстве – движение за пределы дома: ворота «вели со двора в поле»... Художник  замечает: «ей хотелось, чтобы я ввел ее в область вечного и прекрасного, в этот высший свет, и она говорила со мной о Боге, о вечной жизни, о чудесном».

Ученики отмечают, что портрет Жени даётся несколько подробнее. Художник вспоминает ее тонкую шею, тонкие руки, тонкие плечи, косу и худенькое тело, ее тонкие, слабые руки, пальчик, близко видит ее слабую, неразвитую грудь, и трижды глаза героини. Во время первой встречи Мисюсь смотрела на художника «большими глазами», когда он появляется в доме Волчаниновых, с оживлением глядит в его лицо своими большими глазами, во время последней встречи он видит устремленные на него «темные, печальные глаза». Подчеркивает большой рот героини (напомним, что у Лиды – маленький рот). Но в отличие от Лиды Женя всегда молчит, может быть, потому что глаза могут сказать намного больше, чем слова, ибо отражают настоящие чувства.

С Мисюсь связана ещё одна деталь – книга. Женя «читала целый день, с жадностью глядя в книгу, и только потому, что взгляд ее иногда становился усталым, ошеломленным и можно было догадаться, как это чтение утомляло ее мозг». Может быть, из романов и пришла к Жене идея страдания, а позже и решение принести свои чувства в жертву старшей сестре.

Женя явно романтическая героиня, на это указывают и детали её костюма: её одежда похожа на костюм пастушки: рубашечка и юбка; корзинка (идиллия и элегия – романтические жанры) Женя органично вписывается в романтический пейзаж сада.

В «Словаре символов» «САД» – образ души, невинности, счастья. В древних традициях сад – это образ идеального мира, гармонии, космического порядка, противопоставленного хаосу. «Сад – этимологический синоним «рая». Сад в рассказе «весь сияет от солнца и кажется счастливым». Сад в тексте объединяет сакральное и бытовое начала. С раем ассоциируется и имя Жени. Одним из вариантов имени Женя является имя Оуен, что от валлийского означает «ягненок» (oen) или «юность» (eoghunn). Ягненок в христианстве символизирует жертву. Но ведь и Женя приносила свои чувства в жертву старшей сестре. («Наша Лида замечательный человек. Не правда ли? Я ее горячо люблю и могла бы каждую минуту пожертвовать для нее жизнью»).

Обращают на себя внимание детали костюма Мисюсь. «Рукава рубашки Жени широкие, просвечивающие, похожи на крылья, подчеркивают её хрупкость, нежность. При беседе с художником Женя дотрагивается до его рукава пальцем. Здесь рукав – как метонимия: такая незначительная, на первый взгляд, деталь говорит о многом: о скрытом душевном движении, о нарастающем чувстве. В эпизоде на лодке опять указано на рукава: «… когда она прыгала, чтобы достать вишню, или работала веслами, сквозь широкие рукава просвечивали её тонкие, слабые руки…»  Широкие рукава ассоциируются с крыльями птицы. Эти слабые крылья – образуют мотив упущенного счастья, звучащего в финале, счастья, которому не суждено осуществиться.

Учащиеся обратили внимание и на символические детали, связанные с понятиями «дом» и «окна». Дом – это не только стены. Дом во все времена считали крепостью, куда человек может уйти из внешнего мира в мир малый, частный. Но дом художника – чужой дом, и потому не может быть крепостью: «во время грозы весь дом дрожал и, казалось, трескался на части». А вот небольшой дом Волчаниновых ему кажется уютным, в нем «все казалось молодым и чистым, и все дышало порядочностью».

Окна – это и бытовая деталь («десять окон»), и «глаза дома», и «свет», и картина в картине. По ночам окна «освещались молнией», днем в окна по целым часам художник смотрел на небо, на птиц, на аллеи. ОКНА – это «символ поэтического вдохновения, прорыва в неведомое». Поэтому ОКНА в тексте можно рассматривать и как порог новой жизни, в которой к художнику вернется недолгое вдохновение. Возможно, отсюда признание художника: «старый дом окнами своего мезонина глядел» на меня, «как глазами, и понимал всё».

Подводя итог урока, учащиеся приходят к выводу, что деталь в художественном тексте несёт повышенную эмоциональную и содержательную нагрузку, заполняет недосказанное автором, формируя как повествование, так и подтекст. Внимание к деталям помогает объективно взглянуть на предмет, раскрыть психологическую глубину персонажа, понять его внутренний мир, осмыслить авторский замысел, формирует осознанное чтение.

Литература

1. Чехов А. П. СС в 8-ми томах. Библиотека «Огонек». Издательство «Правда». М. 1970. Т 6 – с. 86-104.

2. Егоров Б.Ф. Структура рассказа «Дом с мезонином». В творческой лаборатории Чехова. М. Наука, 1974. с. 256.

3.Турков А.М. «Чехов и его время». М.: Худож. лит., 1980. С. 233-236.

4. Федосюк Ю.А. Русские фамилии: Популярный этимологический словарь – 3-е изд., испр. и доп. –М.: Русские словари, 1996, с. 58.

5. Чудаков А. П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. – М.: Советский писатель, 1984, с.26.

6. Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М.: «Наука». 1971, с 167.

7. Катаев В.Б. «Проза Чехова: проблемы интерпретации». М.: Изд-во МГУ, 1979, с.4.