Памяти моего дяди, Некрасова Евгения Ивановича, блокадника, посвящается.

Паек урезан, вынужденной мерой,

Кусочек хлеба выдан на весь день,

И матери с надеждой в сердце, верой,

Детей спасая, превращались в тень.

Владимир Беляев

Ленинград, город-история, город-легенда. Так сложилось, что с момента своего основания судьба города была непростой, он всегда был на передовых рубежах событий. Особая страница в его истории началась 8 сентября 1941 года и продолжалась она долгих 872 дня. Я не буду рассказывать обо всех памятных местах этого замечательного города, чтобы их просто посмотреть, не хватит, пожалуй, и нескольких недель, расскажу только о некоторых.

Памятник «Погибшим матерям». Начну с предыстории, которая заставила меня по-другому взглянуть на знакомые события.

Много лет назад, когда я была в гостях, мой дядя сделал мне замечание, что я плохо отношусь к хлебу, я была ребёнком и, как мне казалось, просто не доела хлеб, который мне дали, оставив кусочек на столе. Мой дядя очень аккуратно собирал крошки и складывал их в большую стальную чашку, а потом рассказал, что его мама кормила его и брата размочив сухари в такой чашке в далёкую военную пору.

В самую голодную и суровую зиму 1941-1942 года мой дядя жил в Ленинграде, он родился весной 1939 года. Дядя Женя был вывезен из Ленинграда в раннем детстве, в июле 1942 года, когда ему едва исполнилось три годика, лица мамы он не помнил, но вспоминал, что она была «светлым» и добрым человеком. Он всю жизнь помнил её руки и тот хлеб, которым она кормила их с братом. Мама умерла от голода, отец был на фронте, его и брата забрали из квартиры добрые люди, эвакуировали в Кемеровскую (тогда Новосибирскую) область, поселок Боровой, Боровушинский детский дом, созданный на базе средней школы № 76 специально для детей, вывезенных из блокадного Ленинграда, вместе с ним туда привезли еще 120 малышей.

Следы его брата потерялись и на поиски ушли годы. Он сохранил память о своей маме, говорил, что она ему снится, лицо он не видит, но знает, что это она… Многие дети не знали и не помнили своих имен и фамилий, поэтому им «восстанавливали» возраст и давали красивые чужие фамилии, возможно и мой дядя получил свою фамилию именно так, а вот адрес, где он проживал в Ленинграде был написан на его курточке.

Вернуться в город он смог, только став взрослым, состоявшимся человеком, в 1996 году, посмотреть на родные места, почувствовать воздух родных мест. Улицы Газа, дом 54, на которой он жил в далекие довоенные годы, уже не было, она была упразднена. Он помнил, что рядом был Кировский завод, и его родители работали там… и это все, что он помнил. Как жаль, что возможности, которые мы имеем сейчас по поиску в архивах и интернете тогда не было. За тот недолгий срок пребывания его в городе он ежедневно ходил к памятнику матерям и подолгу сидел возле него, просто молчал, и мы его не тревожили, понимали, что для него это важно. Тогда еще он был один, и мы постоянно делали запросы о судьбе его родного брата, поиски шли долго и трудно, слава богу, что он нашел его за год до своей смерти и два родных человека смогли обняться и поплакать на плече друг друга, вспомнить своё детство, маму.

Именно об этом скромном памятнике, который был установлен на улице Почтамтской, дом 11 не так давно, в конце 80-х годов XX века, памятник тем матерям, мамам, которые отдавали скудный паек своим детям, в надежде спасти их жизнь, я и начну свое повествование. Как же мучительно давался им этот выбор, если в семье был не один, а несколько детей, спасти всех невозможно, а сделать выбор, еще сложнее. Паёк иждивенца становился все меньше, норма доходила до крошечных 125 грамм, нередко пункты выдачи были закрыты или просто не хватало сил получить эту малость. Выдавали только хлеб, ничего другого не было. Работающие получали больше, но им тоже необходимо было поддерживать свои силы, чтобы выжить, чтобы защитить детей.

Мама – самое дорогое, самое ценное, что есть у человека, именно ей был установлен этот памятник. Автор памятника посвятил его памяти своей мамы, всем матерям-блокадницам, выжившим и погибшим от голода в блокадном Ленинграде, но спасшим своих детей. На карте города он значится как «Памятник погибшим матерям». Всего автор создал три скульптуры, установил их на Почтамтской дом 11, второй в Дровяном переулке, жители называют его памятником Венере Коломенской, по названию района Коломна, сам автор называл его памятник маме… и еще один, на южном кладбище, на могиле матери. Первоначально женщина, установленная на Почтамтском, держала в руках птицу, как символ жизни и мира, но птицу, увы, сломали, и теперь складывается впечатление, что она держит в руках кусок хлеба. Как говорил мой дядя, мы с братом и многие другие выжили, благодаря мужеству и мудрости наших матерей. Не любил он вспоминать о блокаде, но память о матери рождала неизгладимые картины детства, о ней он мог «молчать» часами.

Женщины Ленинграда, матери за годы войны ни разу не поставили под сомнение героический подвиг жителей города, а как нам известно, враг очень на это надеялся. И от этого их подвиг вызывает у нас, живущих сегодня, уважение и признательность, низкий поклон им, никто не забыт, и это тоже не будет забыто.

Пискаревское кладбище, место братских захоронений защитников Ленинграда. Погибших было так много, что сил копать могилы, делать гробы не было. Какое-то время их буквально складывали во дворах больниц, в храме Спаса на Крови, где площадь и минусовая температура позволяла это сделать, когда появилась возможность, было решено похоронить умерших от голода и погибших воинов Ленинградского фронта на погосте близ деревни Пискарёвка. Величественный монумент бронзовой женской фигуры-матери, жены, просто женщины, которая смотрит в сторону братских могил, тех, кто ушел в вечность в далекие военные годы. Символично, что автором памятника стала женщина, Вера Исаева, завершил работу ее помощник, Роберт Таурит. Сколько горя выпало на плечи им, живущим тогда, милые женщины, они воевали, помогали раненым, охраняли очаг дома, согревали своим теплом детей. Наш народ бережно сохраняет память о тех событиях, и сколько бы лет не прошло, они не должны стираться в нашей памяти и навечно остаться в «генетическом коде» каждого россиянина. «Никто не забыт, ничто не забыто».

Дети блокадного Ленинграда, мальчишки, девчонки, им бы играть, прыгать через скакалку, а они столкнулись с ужасами войны, голодом, болью, потерей близких. В сентябре 2010 года в День памяти жертв блокады на Васильевском острове открылся памятник детям блокадного Ленинграда. Три фигурки, закутанные в платки и шали, дрожащие от холода и голода, прижимающие к себе игрушки, сколько боли в их глазах, они страдали наравне со взрослыми, понимая, что надо терпеть, что трудно всем. Нельзя пройти мимо другого знакового памятника, он посвящен самому дорогому тогда хлебу, 125 блокадным граммам. И хоть эта норма была ничтожно мала, и трудно понять нам, что эта малость спасала человеческие жизни. Мы, живущие сегодня, думающие о правильном питании, новомодных диетах, даже представить не можем, что значили тогда эти граммы для блокадников. Авторы памятника – скульптор П. И. Хруничев и архитектор Г. С. Пейчев. Выступающая из камня хрупкая маленькая фигурка девочки, закутанная в теплый платок, держащая в руках маленький кусочек хлеба – это суточная норма, она бережно держит его в руках, чтобы не уронить, донести, сохранить… «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам», так писала О. Бергольц. У этого памятника всегда лежат игрушки, цветы. Им бы жить да жить, но вмешалась война, исковеркала и разрушила их детский мир.

Сегодня каждый живущий в нашей стране знает историю Тани Савичевой, девочки из блокадного Ленинграда, которая вела дневник. Как выяснилось, многие ленинградцы вели дневники, фиксируя события того сурового времени, но именно эти детские строки, потрясают тех, кто их читает. В них судьба Тани, ее близких, трагическая судьба жителей блокадного Ленинграда и та боль, которая не должна позволить всем нам забыть те события, сколько бы лет не прошло. Слова ребенка, написанные карандашом, поражают обыденностью, с которой эта маленькая девочка фиксирует смерть близких ей людей, они умирали, умирали от холода и голода, но верили и надеялись. Мемориальная доска на доме Савичевых, куда люди приносят цветы, дневник Тани, символ блокадного Ленинграда, он стал одним из обвинительных документов на Нюрнбергском процессе, и это мы тоже помним.

Кто-то скажет, что в городе есть другие, более известные памятники, да, есть, несомненно, важные и знаковые, и каждый, кто приезжает в город, непременно должен побывать у каждого из них, наша история, наша память требует этого. Приезжая в город со своими учениками, я обязательно сначала рассказываю им историю блокады, и только потом мы отправляемся на экскурсию, стараемся посмотреть непременно все, что связано с той войной. Нам, потомкам тех, кто пережил это, всем последующим поколениям, нельзя забывать эту войну, эту трагедию. Сегодня это особенно актуально, мы видим, что не прекращаются попытки переписать историю, очернить подвиг советского человека, делаются попытки убедить мир в бессмысленности жертв той войны. Расчет идет именно на подрастающее поколение, детей, молодежь, которая не помнит, не знает, именно поэтому наша задача, наша обязанность – сохранить эти страницы, эти воспоминания. Перед памятью наших предков, матерей, отцов, детей, так и ставших взрослыми, отдавших свою жизнь ради спасения человеческих жизней, моего дяди, Некрасова Евгения Ивановича, моего деда, Нормайкина Романа Григорьевича и миллионов других мы должны помнить об этом. Слова Ольги Бергольц, написанные ею в 1959 году, «Никто не забыт, ничто не забыто», отражают отношение нашего народа к этой странице нашей истории. Память – это то, что позволяет нам идентифицировать себя с Россией, её историей, и на нас, учителях истории, взрослых, лежит ответственность за сохранение этой памяти.

Эпилог

Мальчик Женя, мой дядя, выжил, спасибо добрым людям, которые нашли их с братом в пустой квартире, его маме, которая отдавала им последнее в ту суровую зиму. Он умер вечером, в апреле 2010 года, придя со службы, привел себя в порядок и упал, мгновенная смерть, сердце. Он навсегда вернулся в свой родной Ленинград, самый красивый город на свете, в который он так мечтал вернуться.