В данной работе публикуется мое интервью, взятое у Надежды Петровны Денисовой 1954 г. рождения. Она сейчас проживает в моем родном селе Чаинка Купинского района Новосибирской области. Приехала сюда в августе 1994 г. из пос. Табачка, что находится в Республике Таджикистан. В данный момент Надежда Петровна не работает, имеет статус пенсионерки.

Моя собеседница – очень доброжелательный и общительный человек. Всегда здоровается и встречает гостей, как любимых родственников. Знаю я ее с раннего детства, много она нам рассказывала историй – и веселых, и печальных. В этот раз речь шла об обстоятельствах переезда ее семьи из Таджикистана в Россию, на историческую родину. Инициатором беседы стал я. Отвечала Надежда Петровна на мои вопросы и вела рассказ охотно, лишь некоторые моменты не раскрывала полностью. Возможно, сказывались внутренние переживания, ведь упоминались события не очень приятные. Рассказывала не всегда последовательно, случались перескакивания с одного сюжета на другой для уточнения уже рассказанного.

Интервью было записано мною на диктофон 20 марта 2016 г. дома у Надежды Петровны. Затем я дословно расшифровал аудиозапись, здесь публикуется полный текст беседы. Чтобы читатель не испытывал затруднения в понимании некоторых выражений, я даю им разъяснение в примечаниях. В квадратных скобках мною вставлены слова, которые также делают текст более понятным.

Юность

– Здравствуйте Надежда Петровна. Я пишу небольшую статью и хотел бы, что бы Вы мне в этом помогли. Могли бы рассказать мне историю из личной жизни, которая изменила вашу жизнь?

Думаю, да. История связана с моей юностью и с тем, как я попала в эти края. Начну с того, что родилась я в Душанбе, в тогда еще бывшем СССР. Детство и юность проходили там прекрасно до начала 90-х годов. Тогда там началась что-то наподобие гражданской войны. Конфликт между исламистами и коммунистами перешел в новое русло и стал набирать обороты. Они делили власть, а простой [таджикский] народ и русскоязычное население страдали.

– А были ли различия в обстоятельствах проживания в то время между коренным население и русскоязычным?

В общем-то, различий особых не было. Мирное население, что русское, что нерусское, помогало друг другу. И не только русские русским, а всем – не было никакого разделения. Что касается так называемых боевиков, то те к русским относились более благосклонно. Боялись, наверное, ответа с русской стороны.

– Понятно! Продолжайте свой рассказ.

Сперва жили мы в поселке. Помню, как к нам в дом приходили вооруженные люди, кого-то искали, и после целую неделю не давали покоя всему селу. Это происходило днем и ночью, но больше ночью, когда все спали. Пугали детей. Попробуй им хоть слово сказать – столько семей исчезало бесследно.

Да [мы] еще и за хлебом ходили в пригород. Если уходили в 9–10 часов, то приходили домой к утру уже, часов в 8. Идешь и думаешь: вернешься ты домой или нет, да и за детей переживаешь. Сколько раз под обстрел попадали, да и возле хлебокомбината неспокойно было. Пока стоят наши ребята-солдатики на обочине – всё спокойно; как только они уедут, тут такое начиналось! Тяжело все это вспоминать. Всё бросали и бежали кто куда.

Я не буду говорить, что исламисты – это очень плохие люди. Нет. Как сказал один умный человек: «Нет плохого народа, есть плохие люди в нем». Среди всякой нации и вероисповедания есть и плохие, и хорошие люди. Как воспитаешь ребенка, так он и будет жить. Как говорится, «что посеешь, то и пожнешь». Как говорится, «Бог один, только понимают его под разными именами».

Потом мы переехали в город, но в городе было тоже непросто. Ночью, или чуть запоздаешь вернуться к восьми домой, так что-нибудь да будет по дороге домой.

Был случай: возвращались после восьми от сестры, темнело, транспорт уже не ходил. Пришлось закоулками идти. Никогда не забуду этот вечер! Идем с дочкой старшей, и маленький сынок на руках. Вдруг из-за кустов выскочил весь черный с ножом в руках человек. Дочка закричала, а я как в ступоре стою и смотрю на нож. Таня кричит: «Мама, он нас убьет!». Смотрю, он нож убрал и тихо говорит: «Прости, хола[1]», – и так же тихо в кусты шмыгнул.

После этого мы не стали так поздно ходить по улице. Но я за детей и днем боялась: они учились далеко от дома. Долго думала, куда уехать, чтоб уберечь детей. А тут знакомые стали уже про переезд говорить в Россию. Ну, и мы собрались с ними. Они ехали к родственникам, а мы к чужому дяде.

– На Ваш взгляд, многие ли в то время уезжали? А кто-то оставался?

Могу сказать так: уезжали все, кто мог, а вернее, у кого было куда ехать и была такая финансовая возможность. Ну, конечно же, основной массой тех, кто уезжал, было русскоязычное население. Они ехали к родственникам, да и русских, я думаю, [в России] просто лучше принимали. Насчет того, кто оставался: да все остальные, кто не мог уехать по каким-то причинам. Многие просто не хотели уезжать.

Были и среди моих друзей те, кто оставался. Уже в двухтысячных годах я списывалась с ними. Они рассказывали, что было очень тяжело, многие бежали, но они пережили, и сейчас живут довольно хорошо. Звали к себе. Ну, куда я уже поеду, немолода, да и обосновалась уже.

Дорога

Ехали мы в железном товарняке, днем было очень жарко, а ночью холодно. Готовить приходилось, когда поезд на ходу. Стоило только где-нибудь притормозить ему, как к нашим вагонам «вороны двуногие» слетались. И не просили, а требовали – или деньги, или водку. «А то возьмем и пустим с горки», – говорили они[2].

Вот так и ехали. Терпели, лишь бы поскорее до места доехать. Приехали в Купино, а тут снова в наши карманы стали заглядывать [чиновники]. Мы им документы, а они нас не слушают. Говорю, что у нас всё уплачено, а они ни в какую. Послали в Карасук, а там говорят, что все эти дела решаются на месте. Вот так вот и гоняли нас туда-сюда с тремя детьми, ведь еще и младенец был на руках.

Село Чаинка Купинского района

Мыкались из одного дома в другой, снимали комнатушки. С тяжким трудом добрались до места конечного! Думали, все беды позади, а нет. Зиму пережили, а потом началось: «Понаехали, такие-сякие», «алкаши», «наркоманы», «воры». Из одного дома в другой выкидывали. Да еще и муж в это время уехал обратно – продать то, что осталось. Когда уезжали, то похватали пожитки, а основную-то часть оставили, квартиру не продали. Вот он и поехал, да так и не вернулся. Не знаю, что там с ним случилось.

– Почему вашим выбором в качестве места переселения стал именно Купинский район Новосибирской области, а не любое другое место России?

Да ответ достаточно прост. Мои хорошие знакомые ехали именно в это место к своим родственникам. Да и многие говорили, что осесть будет намного легче в районе Сибири. А в Сибири только в этом месте были хоть какие-то знакомые.

Встреча «дорогих гостей»

Ну, так вернемся обратно. Пошла я в сельский совет, так глава сельсовета сказал, что вопросом жилья не заведует. Пошла к директору совхоза, а он мне, мол, «свои еще не устроены. Вы уж потерпите». А мы кто? Лунатики, что ли? Хотя по приезду в Купино я ходила в администрацию и меня с детьми зарегистрировали как беженцев. Ходила, ходила я, да однажды послушалась совета старых бабушек. Купила водки, да и позвала в гости одну женщину. Она любила выпить, ну и сговорились мы с ней. Она перешла в комнату, ну, а я в ее дом, хотя его тоже не назвать домом.

Общий вид села Чаинка Купинского района

Да и в этом доме без скандала не обошлось. Видимо, ей мало показалось, что я ей доплатила за дом. Они решили еще взять. Пришли ночью, стали требовать: «Добавьте еще денег или уходите, куда хотите». Я в это время прилегла отдохнуть после работы. Старшая дочь не спала в это время и не открыла дверь без меня. Они ругались, а потом стало тихо. Через некоторое время потянуло дымом из-под двери, еле ее выбили и потушили огонь. Вот так и не давали мирно пожить сперва.

Так и жили первые пару лет с нападками, пока не привыкли к нам и мы не вошли в общее русло жизни села. Я не виню их [односельчан]. Так уж в природе человека заложено: ко всему новому отрицательно относиться. Как это было с великими учеными и их открытиями. Поначалу воспринимали их в штыки, а потом принимали как должное и оценивали их заслугу. Я, конечно, не великая ученая, но ситуация в чем-то схожа.

Ну, а дальше пошло в лучшую сторону: нашли дом, обосновались в нем. Дети выросли, стали помогать. Внуки появились. Вот так и прошли 20 лет после переезда. Вот такой вот незабываемый период моей жизни и переломный момент для большой страны.